Предисловие

То, что я буду говорить – это не попытка объективного взгляда на явление, которое условно называется сергианство. Да и вообще, кто может претендовать на то, что его мнение объективно? Это будет взгляд со стороны тех, кто считает себя принадлежащим к Российской православной Церкви, наследующей отчасти Российским катакомбникам, отчасти – в плане священнических хиротоний – Российской Зарубежной Церкви. Это взгляд со стороны Истинно-Православных Христиан. Преемников тех, кто не принял сергианство еще в самый момент его зарождения.

Откуда, зачем и почему появилась Истинно-Православная Церковь? Такой вопрос задают наши современники, для которых по умолчанию церковь – это МП. С нашей точки зрения ИПЦ (в дальнейшем так будем ее обозначать), ни откуда не взялась, ни от кого не отделялась и никем не учреждалась. ИПЦ – это и есть Российская Церковь. А МП – это советский новодел, учиненный с помощью НКВД отпавшими от Церкви иерархами, или наоборот, учиненный органами НКВД с использованием отпавших от Церкви иерархов. И то, и другое утверждение будет не очень неверным. РПЦ МП – это то, что выросло из сергианства.

Мне довелось пробыть в клире МП почти двадцать лет, десять лет быть благочинным, исполнять должности члена епархиального совета и председателя миссионерского отдела епархии. Внутренняя жизнь РПЦ МП мне хорошо известна. Не буду описывать подробности. Многие годы я не мог понять: неужели в церкви так бывает? На семнадцатом году служения в МП, благодаря стечению обстоятельств, за которым ясно усматривается Божественный Промысел, я начал заниматься осмыслением давно мучавшего меня вопроса соответствия реалий РПЦ МП тем критериям, которые должны быть присущими Церкви Христовой. Результатом долгого и детального изучения этого вопроса стало то, что я покинул МП. События последних лет окончательно уверили меня в правильности сделанного выбора.

Немного об ИПЦ. Само это определение «Истинно-Православная Церковь» возникло примерно в конце 20-х, середине 30-х годов 20-го века, как самоназвание христиан, отвергших предательскую деятельность митрополита Сергия (Страгородского). Одновременно с этим такое название придумали сотрудники органов ГПУ-НКВД, занимавшиеся уничтожением несогласных с Сергием «церковников» и фабриковавшие дела о выдуманной ими «Всероссийской контрреволюционно-монархической организации ИПЦ». Подобные самоназвания не являются чем-то новым в Церкви. В свое время привычным нам словом «православные» стали называть себя те христиане, которые стремились отмежеваться от различных еретических сообществ. «Истинно-православные» преследовали такую же цель.

В недавнее время появились интересные труды патриархийных ученых-историков. В первую очередь это работы А. Мазырина и Г. Митрофанова. Их исследования есть и в печатном формате, и в сети. В этих работах много фактического материала, но вот выводы авторы не делают. Или делают, но не произносят их вслух – прячут между строк. Но тем, кто хочет не просто узнать исторические факты, но и найти Церковь для спасения, нужны именно выводы.

Часть первая. Эпоха «багряного зверя»

Начать обзор явления сергианства уместно с просторной цитаты из Откровения Иоанна Богослова. Ведь многие религиозные деятели 20-го века считали, что эти древние строки относятся именно к этому явлению. Глава 17 Апокалипсиса:

«И пришел один из семи Ангелов, имеющих семь чаш, и, говоря со мною, сказал мне: подойди, я покажу тебе суд над великою блудницею, сидящею на водах многих; с нею блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле. И повел меня в духе в пустыню; и я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами. И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее».

Двадцатый век стал не только веком величайшего кровопролития, не только временем катастроф и крушений для государств и империй. Он открыл новую эпоху земной истории православной церкви. По значимости события, произошедшие в начале XX-го века, можно сравнить с событиями времен Константина Великого и его Миланского эдикта. Разница в том, что Миланский эдикт прекратил гонения на христианство, а, к примеру, Октябрьский переворот в России запустил новую эпоху гонений.

Казалось бы – нет ничего нового под солнцем, но XX-й век смог удивить мир. Впервые в истории человечества возникло государственное образование, в котором официальной идеологией правителей стал атеизм, а если точнее – воинствующее безбожие.

В истории не было ничего подобного. Французские революционные «Культ Разума» и «Культ Верховного Существа» могут считаться лишь «предтечами» советской идеологии.

«Госатеизм» советского извода тоже не был атеизмом в строгом смысле этого слова. С самого своего зарождения, он проявил себя как агрессивный языческий культ. В короткое время сформировались все атрибуты квази-религии, основным догматом которой была вера в то, что Бога нет.

Появилось свое марксистко-ленинское «писание», возник культ новых вождей-пророков, с многочисленными памятниками и увековечиванием их имен в названиях улиц, деревень, предприятий, городов и целых регионов. Появился собственный мартиролог – список героев-мучеников, от эксплуататоров убиенных. Возникли свои «храмы» – ленинские комнаты, дворцы съездов, свои семинарии – институты диалектического материализма. Страну «украсили» транспаранты с цитатами нового «священного писания» и славословиями в адрес «новой церкви» – партии большевиков и ее вождей. И, как вершина атеистического язычества, в центре столицы была воздвигнута зиккурат-трибуна с псевдо-мощами главного идола новой веры.

В период своей бурной молодости этот агрессивный культ не мог терпеть никакой конкуренции. Он уничтожал не только любое инакомыслие вокруг, но и выискивал всяческих «еретиков» в собственных рядах: «уклонистов», «оппортунистов» и прочих лиц, неправильно понимающих причудливо колеблющуюся «линию партии».

По прошествии нескольких десятилетий идеологический накал стал спадать. Уже в середине Второй мировой войны очередной вождь атеистов – бывший семинарист Иосиф Джугашвили – отказался от плана полного уничтожения религии в СССР, который изначально декларировался революционерами. Но, как известно: если что-то нельзя уничтожить, нужно это возглавить.

Этому решению Сталина вписать-таки религию в архитектуру новой красной империи и создать свою «карманную» церковь, и обязана РПЦ МП своим появлением.

Именно Сталин, а не митрополит Сергий (Страгородский), является подлинным отцом сергианства и основателем РПЦ МП. Без него сергианство так и осталось бы отчаянной и тщетной попыткой группы отпадших во время гонений иерархов выжить любой ценой.

О степени вовлеченности Сталина в жизнь своего детища говорит хотя бы тот факт, что он лично редактировал^. некоторые, якобы «церковные», тексты. Это было, например, с так называемым «интервью» митр. Сергия (Страгородского) и его Синода советским корреспондентам (то есть непонятно кому), которое было опубликовано в «Известиях» и в «Правде» 16 февраля 1930 г.

Забегая вперед, можно отметить, что к концу века советская идеология вконец одряхлела и стала даже более толерантна к религии, чем к инакомыслию других марксистских течений. А после развала СССР партия, которая провозгласила себя преемницей большевиков (согласившись нести на себе всю кровь и горе, принесенное ими миру), превратилась в совсем жалкое и смешное зрелище. Чего только стоит лидер нынешних коммунистов РФ, ставящий свечки в храме РПЦ МП. Хотя, с другой стороны: где же ему их еще ставить?

Часть вторая: Расслоение раствора

Российская поместная церковь к 1917-му году уже пережила много драматических событий и представляла из себя не самое радостное зрелище, хотя, несмотря на все, сохранила себя как Церковь – земную организацию, которая содержала в себе Тело Христово.

Еще в 15-м веке, а точнее с 1467 по 1561 год, Московская часть Киевской митрополии оказалась в церковном расколе с Константинопольской матерью-церковью. Далее последовало поражение монашеского течения «нестяжателей» в споре с «иосифлянами» в начале 16-го века. Оно предопределило будущий путь и церкви, и страны. Далее был более чем странный «Стоглавый собор» и погромы при Иване Кровавом. Потом почти зубами вырванное Патриаршество. Смута. Раскол при Никоне. Реформы Петра. «Оптимизация» Екатерины. Синодальщина и обер-прокурорство. Все это далеко не полный перечень бед Российской церкви.

Монашество – костяк и скелет церкви, продолжало вырождаться, а в семинарском богословии господствовала западная схоластика. В 1913-м году Синод Российской церкви «не узнал» в учении «имяславцев» святоотеческое православие и, впервые за многие столетия, произвел на свет осуждающий «имяславие» вполне еретический документ, и это почти не встретило сопротивления в народе, и совсем – в епископате.

Знаменательно, что послание Синода «О лжеучении имябожников» было составлено специальной синодальной комиссией во главе с вездесущим Сергием (Страгородским). (Опубликовано в «Церковных ведомостях» 18 мая 1913 года). Как видим, Сергий порождал проблемы задолго до появления сергианства.

После падения монархии Синод снова проявляет свою, так сказать, «зрелость»: почти мгновенно признает новую власть – первое Временное правительство, полностью состоящее из масонов (кроме Милюкова), и даже (о диво!), постановляет поминать это правительство на ектениях вместо православного Монарха.

Одновременно созывается Поместный собор 1917-18 гг, который не имел для Российской церкви никаких положительных последствий. Его единственное значимое деяние – возрождение патриаршества – в условиях нарождающегося большевистского тоталитаризма только помогло безбожникам в их борьбе с Церковью.

Российскую поместную церковь накануне ее разгрома можно сравнить с жидкостью, представляющую собой сложную смесь. Действительно, в единой еще церкви, в умах ее мирян, священников и иерархов, к тому времени уже созрели не просто различные взгляды на церковь и ее жизнь, но сформировалась разная вера. Сепаратор большевизма, несомненно, попущенный Богом, должен был расслоить эту, с виду однородную жидкость, на фракции. Пришло время суда над Российской церковью: тяжелой молотилкой пшеница отделялась от плевел.

Часть третья: немного о названиях

Сергианство как религиозное явление, возникло на руинах поместной Российской церкви в 1927-28 гг. Оно довольно специфично в том плане, что прямых аналогов ему в истории Церкви нет.

Некоторые пытаются найти аналогии в эпоху бытия Греческой церкви в Османской Империи. Но османы никогда не ставили перед собой целью уничтожить православие. Со времен известного договора халифа Омара и патриарха Софрония Иерусалимского о сдаче Иерусалима, его принципы стали юридическим прецедентом для мусульман в отношении христиан, живущих на территории исламских государств. Османы почти шесть веков действовали в рамках этого обычая. Более того: христианская иерархия была им насущно необходима и для контроля над греческим населением Империи, и для решения собственных финансовых проблем. В любом случае, войны «на уничтожение» мусульмане с христианами не вели никогда.

Своей специфичностью сергианство обязано уникальности исторической ситуации, точнее уникальности идеологии людей, управлявших страной, возникшей на части территории некогда бывшей Российской Империей.

Принято называть правление большевиков «богоборческой властью», но я буду сознательно избегать употребления слова «власть». Дело в том, что понятие «власть» весьма смазано, но если мы говорим о том же, о чем писал ап. Павел, то слово «власть» имеет весьма четкие критерии. Чтобы называться властью, нужно им соответствовать. Иногда правители могут править страной, не являясь властью. Этому будет посвящена отдельная глава.

При рассмотрении проблемы сергианства мы оставляем за скобками любую эмоциональную оценку действий персонажей, которые стояли у основ этого явления. Наша задача – рассмотреть явление в канонических церковных координатах.

Есть свидетельства, что сам митр. Сергий иногда чрезвычайно переживал от того, что ему приходилось делать, испытывал страдания и душевные муки. Можно посочувствовать ему. Но у нас нет цели осудить или оправдать кого-то. Нас интересует лишь церковное «измерение» этого явления.

Для начала, необходимо определиться с терминами. Что, собственно, мы называем сергианством? Так стали называть деятельность (именно практическую деятельность) митрополита Сергия (Страгородского) и его церковной структуры в период с 1927 г.

Но в церкви любая деятельность всегда говорит о присутствии некоей веры. Поэтому сергианство — это не только действия Сергия и компании, это и соответствующая вера. Ведь если епископ как-то ведет себя в церкви, то это значит, что он верит в такую Церковь, в которой так можно поступать. То есть сергианство это и, в первую очередь – вера, и, во вторую – вытекающее из этой веры поведение. Люди, подобные Сергию и его единомышленникам были в церковной среде всегда, но под прессом большевистского давления они выделились из церковного раствора как отдельная фракция.

Непосредственно с церковными структурами «работало» 6-е отделение секретного отдела ГПУ-ОГПУ во главе с майором (на момент отставки) госбезопасности Евгением Александровичем Тучковым.

На первоначальном этапе своей церковной политики (условно – до сентября 1943 г.) советские правители не ставили целью дать постоянную «прописку» какой-либо церковной структуре в СССР. В том обществе, которое они конструировали, никакой ниши для «церковников» не предусматривалось. Все церковные структуры, да и сама вера, подлежали со временем уничтожению.

Религиозная политика в СССР заключалась в то время в дроблении «церковников» на части. Утилизация этих «частей» предполагалась в обязательном порядке, что и показала эпоха «большого террора». В 1937-38 годах органы ОГПУ уже не утруждали себя разборчивостью при репрессировании духовенства. «Под нож» шли и священники лояльной большевикам сергиевской структуры, и «григориане», и, совсем свои, «красные» обновленцы. Надо ли говорить о том, что всех своих настоящих противников чекисты ликвидировали еще раньше?

Дробление было «первичной обработкой» церковного «материала». Непосредственный исполнитель этой политики – Евгений Тучков. Не смотря на свои четыре класса образования, он оказался очень способным чекистом, а его хватке и смекалке позавидовал бы сам Макиавелли.

В своей деятельности Тучков использовал древний метод «кнута и пряника». Пряником служила этакая «временная прописка» в СССР – регистрация управления церковной структуры, т.е. возможность легально жить в стране победившего пролетариата. Разумеется, согласившись предварительно на условия Тучкова. Кнутом была, конечно же, вся полнота репрессивных инструментов, от отказа в регистрации до арестов и ссылок особо упрямых и непримиримых церковных деятелей. Умело пользуясь этими двумя орудиями, Тучков добился ощутимых результатов.

В официальном документе ЧК: представлении к званию «почетного чекиста», его заслуги описываются вполне откровенно, цитирую: «Под руководством тов. ТУЧКОВА и его непосредственном участии была проведена огромная работа по расколу православной церкви (на обновленцев, тихоновцев и целый ряд других течений). В этой работе он добился блестящих успехов».

Как видим, в своих внутренних документах чекисты не пели сладких песен о свободе совести и прочем равенстве и братстве, но не стесняясь называли вещи своими именами.

 

Беседа 2

Часть четвертая: Три способа отпасть от Церкви

Отвлечемся немного от кровавых событий России 20-го века и вспомним учение Церкви о себе самой. Церковь Христова – это Сам Христос. Тело Христово, в Которое входят люди, сами становясь Церковью, обОживаясь. Это – азбучная истина православной догматики.

Именно пребывание Христа в церковной структуре делает эту структуру Церковью, и, напротив, когда Христос покидает церковную структуру (а это бывает, когда в ней совершается нечто, что не дает Христу возможности в ней пребывать), она Церковью быть перестает.

Остается православная атрибутика и риторика, течет всякий словесный елей, умножаются молитвенные помещения и учебные заведения – но все это показатели иного ряда, а не критерии Церкви. Такая структура становится просто человеческим сообществом: «собранием» – церковью – с маленькой буквы. И это мы говорим о сообществах, которые Церковью все же когда-то были.

Еще святитель Василий Великий ввел систематизацию вариантов отпадения от Церкви (речь идет и об общинах и даже о поместных церквях). Он определил три типа отпадения: самочинное сборище, раскол и ересь.

Вот что он пишет по этому поводу: «…Поэтому иное назвали они («древние» святые Отцы) ересью, иное расколом, а иное самочинным сборищем. Еретиками назвали они совершенно отторгшихся и в самой вере отчуждившихся; раскольниками — разделившихся в мнениях о некоторых предметах церковных и о вопросах, допускающих уврачевание; а самочинными сборищами — собрания, составляемые непокорными пресвитерами или епископами и ненаученным народом». Свт. Василий Великий. Первое каноническое послание к Амфилохию Иконийскому.

Наша задача определить, есть ли в явлении, называемом сергианство, признаки одного из трех (или нескольких сразу) вариантов отпадения от Церкви, перечисленных св. Василием.

Но сначала нужно исследовать исторический контекст явления и обозначить другие фракции, отслаивавшиеся под прессом большевиков из некогда единой поместной церкви России.

Часть пятая: Обновленчество

Первым и любимым детищем Тучкова стало «обновленчество». Оно возникло в мае 1922 года, когда по инициативе и при деятельном Тучковского отдела №6 ОГПУ, группа духовенства, взявшая название «Живая церковь», попыталась отстранить от церковного управления предстоятеля церкви патриарха Всероссийского Тихона, для чего ими было образовано «Высшее церковное управление» (ВЦУ). Арест патриарха Тихона, прекращение функционирования патриаршего церковного управления и поддержка режимом привели к быстрому росту обновленчества. В 1922—1923 годах более половины российского епископата и приходов находились в подчинении обновленческих структур.

Обновленчество собрало под свои знамена «церковников», которые так или иначе симпатизировали Советам. Характерно, что в числе обновленцев побывали первые два патриарха советского периода – Сергий (Страгородский) и Алексий (Симанский) – но читатель вряд ли найдёт эту информацию в официальных патриархийных биографиях этих персонажей – в МП этот факт не принято афишировать. Сергий покинул обновленцев после освобождения патриарха Тихона, когда их поражение уже стало очевидным.

Поначалу обновленцы получили бОльшую половину «церковного пирога», по численности примкнувших к ним священнослужителей и епархий. Их безоговорочно признали «греки» - представитель Вселенской Патриархии архимандрит Василий Димопуло присутствовал на всех «соборах» обновленцев, в том числе и на соборе, «низложившим» патриарха Тихона.

Да-да: обновленческий, так называемый «Поместный Собор Российской православной церкви» 1923 г. «низложил» и лишил монашества патр. Тихона, и вселенский патриархат это официально признал и считал законной церковью в России обновленцев.

Среди прочего «собор» издал послание: «Вместе с этой благодарностью (имеется в виду соввласти – сост.) Собор шлёт и своё приветствие верховному вождю рабоче-крестьянской власти В.И. Ленину… В.И. Ленину Собор желает скорейшего выздоровления, чтобы он снова стал впереди борцов за великую социальную правду». Напомню, что это уже 1923 год – время после Красного террора, всех ужасов гражданской войны и особого торжества «социальной правды» в виде продразверстки.

После того, как планы суда и последующего расстрела патриарха Тихона не были одобрены руководством СССР, и тот, после публичного заявления о том, что «он не враг советской власти» в обращении к верующим от 28 июня 1923 года, он был освобожден из-под ареста, положение обновленцев пошатнулось. Тучков всячески оберегал свое детище, производя в нем реформы и пресекая грызню между лидерами. Обновленчество просуществовало вплоть до 1943 г. – торжества сергианства, и влилось, по команде НКВД, в ряды победителей.

После «исторической» встречи иерархов т.н. «патриаршей православной церкви в СССР» во главе с митр. Сергием (Страгородским) с И. Сталиным в сентябре 1943 г. сов. власть принудила практически всех обновленческих архиереев перейти в подчинение Сергию.

Вот как выглядел этот процесс во внутренних документах НКГБ (так оно тогда называлось). Сначала было распоряжение народного комиссара Государственной безопасности Всеволода Меркулова от 22 сентября 1943 года. Цитирую: «До особых указаний НКГБ СССР не допускать распада обновленческой церкви и перехода обновленческого духовенства в ведение московской патриархии, путём дачи соответствующих указаний нашей агентуре из числа руководящего состава духовенства. Не допускать также со стороны обновленцев каких-либо нападок или активных враждебных действий против Сергиевской церкви». Это написано почти сразу после встречи Сергия со Сталиным и оперативно проведенного собора РПЦ с избранием Сергия патриархом.

Через два месяца, 25 ноября того же года Меркулов даёт разъяснение, согласно которому, цитирую: «в случае желания обновленческого духовенства перейти в патриаршую сергиевскую церковь препятствовать этому переходу не следует. Также не следует препятствовать переходу групп верующих или в целом приходов по желанию верующих из обновленческой в Сергиевскую церковь. Условия приёма митрополитов, епископов и священников обновленческой ориентации, устанавливает патриарх Сергий и на месте его епископат. В случае обращения к Вам за советом агентов из обновленческого духовенства, Вам следует рекомендовать подавать заявления на имя патриарха Сергия». То есть теперь агенты НКВД у обновленцев, из числа епископата, становятся агентами НКВД в сергиевской структуре.

Не менее интересные превращения происходили и с названием победившей во внутривидовой конкурентной борьбе Сергиевской структуры. «Глава патриаршей православной церкви в СССР» - так назвал митр. Сергия И. Сталин в «интервью», которое он сочинял от лица Сергия и его «синода» в феврале 1930 г. А в 1943 г. Сталин переименует эту организацию, назвав ее Московский Патриархат Русской православной церкви - РПЦ МП. Что ж, еще из Писания известно: кто нарекает имя, тот и хозяин.

Обновленческий патриарх Александр Введенский после такого поворота событий и потери всех своих соратников, моментально оказавшихся в новом составе Синода РПЦ МП, тоже захотел оказаться на корабле победителей, но его соглашались принять только мирянином, от чего он отказался. Впрочем, его хозяева дали ему и его структуре пожить еще. Не долго, но счастливо. И умер он со своей структурой практически в один день: последний обновленческий храм в СССР был закрыт в 1946 г., после его смерти.

Немного об этой личности: Александр Иванович Введенский (1889 – 1946 гг.) - один из идеологов и лидеров обновленческого раскола. Постоянный член обновленческого Священного синода. Ректор Московской богословской академии (открыта в октябре 1923 года); с 10 октября 1941 года «Первоиерарх Православных церквей в СССР». Проповедник и христианский апологет. Именовал себя «митрополитом-Апологетом-Благовестником». В 1920-е годы имел репутацию непревзойдённого оратора благодаря своим выступлениям на публичных диспутах с «антирелигиозниками». В 1929 году подобные диспуты были запрещены. Трижды женат (два последних брака – уже в «сане» митрополита).

С церковной точки зрения обновленчество являлось и самочинным сборищем, и расколом. Оно возникло как структура, параллельная Поместной Российской церкви, возглавляемой патр. Тихоном, которым оно было анафематствовано. То есть, Церковью оно никогда не являлось, а все, кто примкнул к этому движению – отпадали от Церкви, и должны были возвращаться в нее через покаяние.

Часть шестая: Кончина Патриарха. Митрополит Петр. «Григориане»

Если «обновленцы» находились под непосредственным руководством Тучкова, то «тихоновцы», или, как их еще называли «староцерковники», требовали дальнейшей «работы». И эта работа продолжилась. Церковь «тихоновцев» была де-юре на нелегальном положении (статуса юрлица она была лишена еще в 1918-м году). Госрегистрации ей не давали. Ценой регистрации были условия, выдвигаемые Тучковым, от которых Патриарх Тихон отказывался.

После смерти Патриарха Тихона 7 апреля 1925-го года от этих условий последовательно отказались несколько других иерархов, которые побывали, или могли побывать у руля церковного управления: митрополиты Петр (Полянский), Кирилл (Смирнов), Иосиф (Петровых) и архиепископ Серафим (Самойлович).

 Согласно так называемому «завещанию» Патриарха Тихона, исполнять обязанности Местоблюстителя Патриаршего престола могли три иерарха. «Завещательное распоряжение» гласило: «В случае нашей кончины наши Патриаршие права и обязанности, до законного выбора нового Патриарха, представляем временно Высокопреосв. Митрополиту Кириллу. В случае невозможности по каким-либо обстоятельствам вступить ему в отправление означенных прав и обязанностей, таковые переходят к Высокопреосв. Митрополиту Агафангелу. Если же и сему Митрополиту не представится возможность осуществить это, то наши Патриаршие права и обязанности переходят к Высокопреосвященнейшему Петру Митрополиту Крутицкому».

Это «завещание» было мерой исключительной, однако было санкционировано Собором и признавалось всей иерархией, за очень редкими исключениями. Поскольку на момент кончины Патриарха митрополиты Агафангел и Кирилл находились в заключении, Местоблюстителем стал митрополит Петр (Полянский) - ближайший сподвижник Патриарха Тихона.

Он и стал первым в разработке Тучкова. Митр. Петр оказался «камнем», и с ним договориться у Тучкова не получилось. Он был арестован 9 декабря 1925-го года, остаток жизни провел в заключении, и был расстрелян 10 октября 1937-го года.

Одновременно с арестом митр. Петра, ГПУ предприняла попытку захвата власти в структуре «тихоновцев» руками подконтрольных иерархов, что впоследствии получило название «Григорианский раскол». Он был инициирован группой из девяти иерархов, собравшихся 22 декабря 1925 года в московском Донском монастыре, во главе с архиепископом Свердловским и Ирбитским Григорием (Яцковским). Эта группа архиереев за несколько дней до ареста патриаршего местоблюстителя митрополита Петра (Полянского) была уже подготовлена органами ГПУ и лично Евгением Тучковым.

«Григориане», заявив, что вследствие ошибок патриарха Тихона, вмешательства обновленцев и единоличного правления митрополита Петра (Полянского) «попраны права соборности», создали для руководства церковью коллегиальный орган — «Временный высший церковный совет» (ВВЦС). 2 января 1926 года ВВЦС, при содействии ГПУ, получил гражданскую регистрацию как законный орган управления Церковью.

Однако проект «григориане» по разным причинам оказался нежизнеспособным. Вскоре они были запрещены митр. Сергием (Страгородским), в то время – Заместителем Патриаршего Местоблюстителя. Тогда это его запрещение, которое было незаконно по сути, поскольку выходило за рамки его полномочий, признали и все «тихоновцы», что дало в последствии Сергию весомый аргумент в споре со своими уже православным оппонентами: «вы же одобрили, когда я запрещал «григориан», а теперь говорите, что я не могу запрещать вас!».

Таким образом, «григориане» не смогли перехватить управление «тихоновцев», а стали всего лишь небольшим кусочком, отколотым Тучковым в ходе его работы. Это, конечно же, не то, чего хотели органы НКВД. Впоследствии все деятели Григорианского раскола были уничтожены в период «большого террора».

Беседа 3

Часть седьмая: Подбор «своего»

Совершенно очевидно, что для советских правителей был хорош тот иерарх, который с точки зрения Церкви – плох. Ценности у двух этих противостоящих сторон не просто были различные (у Церкви всегда ценности «не от мира сего»), но, в данном случае – диаметрально противоположные. Поэтому тех епископов, которых ненавидел и гнал режим, уже по этому признаку можно назвать защитниками церкви, а тех, кого он оставлял на свободе, обласкивал и приближал – врагами церкви.

Каток большевизма продолжал трамбовать страну и церковь. Отжав некоторые фракции – обновленцев и григориан – он продолжал свою работу, спотыкаясь, впрочем, на таких личностях, как митр. Петр (Полянский), Иосиф (Петровых), Кирилл (Смирнов) и другие исповедники.

Режим не собирался бесконечно благодетельствовать тех иерархов, которые шли ему на уступки. Его цель была в уничтожении религии как явления, а значит и в уничтожении всех «церковников». Те, кто шел на сотрудничество, по сути, просто выторговывали себе годы или месяцы жизни на свободе.

Советским правителям было необходимо раздробить структуру «тихоновцев», так как перемолоть ее целиком они были еще не в силах. План Тучкова был таков: нужно было перехватить высшее церковное управление «тихоновцев», поставив в его главе «своего» человека, т.е. того, кто пойдет на полное принятие всех условий Тучкова. По замыслу Тучкова, это должно было спровоцировать возмущение в среде наиболее консервативных «тихоновцев», и, как следствие, – расколы, в которые уйдут самые упорные и идейные «староцерковники».

То есть, органам ГПУ не нужно будет разбираться с каждым отдельно взятым епископом или священником – те, кого нужно уничтожить в первую очередь, сами себя презентуют, как противники главы церковной администрации. Разделавшись с радикалами, остальных можно оставить «на десерт».

Мы знаем, что план удался: поддержав и даже поощрив на начальном этапе отделение от Сергия различных групп, Тучков приступил к их уничтожению. Декларация Сергия, о которой речь еще впереди, станет маркером лояльности к режиму и очень облегчит работу следователям НКВД: те, кто не будут ее принимать, автоматически будут признаны врагами.

Проблема Тучкова была в том, что человек, которого можно было поставить главой «тихоновцев», должен был иметь в глазах паствы хоть какие-то права на Местоблюстительство. А таких людей было не много – можно было посчитать «по пальцам». Согласно «завещанию» патр. Тихона, их было трое. Про митр. Петра – сказано выше.

В очень резкой форме от предложений Тучкова отказался Кирилл (Смирнов), митрополит Казанский. Весной 1927 года к митрополиту Кириллу в вятскую тюрьму, где владыка находился с января по апрель 1927 года, явился Тучков и предложил ему возглавить Церковь, поставив условием согласовывать с властью перемещение неугодных ей архиереев. В ответ владыка Кирилл заявил: «Вы не пушка, а я не бомба, которой вы хотите взорвать изнутри Русскую Церковь». Из этих слов, кстати, можно сделать вывод о той роли, которую впоследствии сыграл Сергий. После этих слов приговор Кириллу, в те годы еще – сверхгуманный: три года ссылки в Труханский край, был приведён в исполнение.

Митрополит Агафангел (Преображенский) вступил было в должность Заместителя Патриаршего местоблюстителя, однако, 8 июня 1926 года он отказался от местоблюстительства и вернулся в Ярославль.

Согласно завещанию, оставленному уже митрополитом Петром, в случае его ареста в управление Церковью должен был вступить в качестве заместителя Местоблюстителя сперва митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский), затем митрополит Михаил (Ермаков) - будущий экзарх Украины, и, наконец, Петроградский митрополит Иосиф (Петровых), который некоторое время и исполнял эти обязанности. Он, в свою очередь, тоже оставил преемника – архиепископа Угличского Серафима (Самойловича).

Нужно понимать, что канонически такие «завещания» ничтожны: предстоятель не может наследовать управление по завещанию, он должен избираться, но в те времена такие документы имели для сознания архиереев некое значение.

Удача встретила Тучкова в лице Сергия (Страгородского): он подошел, хотя и не сразу, и стал послушным орудием ГПУ.

Часть восьмая: Сергий

То, чего добился Тучков от Сергия, можно было бы определить, одним словом, если бы существовало понятие, означающее нечто среднее между двумя словами: «компромисс» и «капитуляция». Но компромисс предусматривает уступки с обоих сторон, а в случае сергианства они были только с одной, а капитуляция все же предполагает военные действия, которые предваряют сдачу армии противнику. В случае с Сергием и этого не было.

Кратко упомянем историю митрополита Сергия. Выходец из священнической семьи и человек больших умственных дарований, в 23 года он уже имел за спиной семинарию и академию, монашеский постриг и священническую хиротонию. В 1890 году он начинает путь весомых послушаний, от сотрудника миссии в Японии до ректора С-Петербургской духовной академии в 1901 году. В этом же году – епископ. Это очень серьезная карьера.

Далее Сергий – «непотопляемый», а точнее – «всегда всплывающий» синодал при всех режимах. После февраля 1917 г. – единственный член Синода, оставшийся в его новом составе при Временном правительстве (хотя публично обещал в него не входить). В 1921 г. арестовывается, однако скоро освобождается, и в 1922 г. – одним из первых признает обновленческое ВЦУ и публично призывает всех к нему присоединяться.

В августе 1923 года принес публичное покаяние патриарху Тихону. Изначально Сергий просил патр. Тихона о том, чтобы покаяние не было публичным. Но сослужащие Патриарху архиереи пригрозили покинуть службу и настояли на публичном покаянии.

С 1924 года – митрополит Нижегородский. Заместителем Местоблюстителя Сергий побывал дважды: первый раз де-факто вскоре после ареста митр. Петра, который поставил его первым в списке в своем завещании. 14 декабря 1925 года Сергий сообщил из Нижнего Новгорода викарию Московской епархии епископу Клинскому Гавриилу о своём вступлении в исполнение обязанностей Патриаршего местоблюстителя и просил известить об этом всех архиереев в Москве.

Однако в ноябре 1926 года митрополит Сергий был вновь арестован (это было связано с раскрытием ОГПУ тайного опроса архиереев архиеп. Павлином (Крошечкиным), которое власти объявили «тайными выборами патриарха»). Кстати, на этом опросе лидировал с большим отрывом митр. Кирилл (Смирнов). Арест, естественно, использовался ОГПУ как средство оказания давления на Сергия.

Обязанности заместителя Местоблюстителя должны были перейти к митрополиту Иосифу (Петровых), но ввиду невозможности (ГПУ этого не допустили), согласно завещанию митрополита Иосифа, были восприняты архиепископом Угличским Серафимом (Самойловичем). Оба они совершенно не подходили ГПУ: отвергли политику Тучкова, стали мучениками и прославлены в сонме Новомучеников Российских.

На Сергия долго давить не пришлось: после не более четырехмесячного заключения, 27 марта 1927-го г., уже созревший для тесного «сотрудничества» с Тучковым, Сергий снова вступает в управление Патриаршей церковью, на правах заместителя Патриаршего местоблюстителя. Его структура сразу же получает госрегистрацию. Совпадение? Не думаю.

Часть девятая: «Синод»

Среди претензий, которые можно предъявить Сергию, и которые существенно влияют на каноническую оценку сергианства, не последнее место занимает факт по сути узурпации церковной власти и неприкрытое самочиние: создание так называемого «синода» при Заместителе Патриаршего Местоблюстителя.

Нужно ли говорить, что не при Местоблюстителе, не при, тем более, его заместителях, никакого Синода быть не может? Согласно постановлениям Собора 1917-18 гг. Синод может быть только при Патриархе, и выбирает его вовсе не Патриарх, а Собор. Тем более не могут создавать синод всяческие заместители и заместители заместителей.

Сразу же встает вопрос: кто выбрал или назначил «синод» Сергия? Сам он заявил об этом так: «… извещаем вас, что в мае текущего года, по моему приглашению и с разрешения власти, организовался временный при заместителе патриарший Священный Синод в составе нижеподписавшихся. Ходатайство наше о разрешении Синоду начать деятельность по управлению Православной Всероссийской Церковью увенчались успехом». Так сказано в знаменитой декларации 29 июля 1927 г. Суть сказанного: «я пригласил тех, кого хотел, а власть разрешила». Или «власть пригласила их, а я не сопротивлялся» - что не принципиально отличается. Канонические полномочия такого собрания смехотворны.

Вообще полномочия даже Местоблюстителя Патриаршего престола (не говоря про его заместителя), не выходят за перечень действий по обеспечению проведения Собора, который должен выбрать Патриарха. Вне этих действий Местоблюститель – обычный архиерей своей, а не Столичной, епархии. Он не имеет никакого права ни назначать, ни снимать, ни переводить других архиереев с кафедр (кстати, перемещение архиереев с кафедр вообще не канонично), ни делать каких-либо заявлений от имени всей церкви. Собственно, этого не может делать единолично и Патриарх. Поэтому при Патриархе и действует орган коллегиального управления церковью – Синод.

И именно для прикрытия явного превышения своих полномочий Сергию и нужен был свой синод. Но само создание Синода – было не меньшим превышением полномочий. Синод при Заместителе – нонсенс, но без синода Заместитель по своим полномочиям вообще мало чем отличался от секретарши в приемной.

Громкие слова всегда производят впечатление на массы, а слово «Синод» – это очень громкое слово. Большинство паствы проглотило мошенничество – сергиевский Синод. А по сути это – просто собрание епископов, которые могут что-то сказать только от своего имени, но никоим образом от имени церкви.

Состав «синода» из восьми иерархов был довольно пестрым. Несколько человек побывали в обновленчестве, один – даже в беглопоповстве. Среди членов «синода» - бывший обновленец и будущий второй «советский» патриарх Алексий (Симанский). Несколько сергиевских синодалов впоследствии были расстреляны во время «большого террора», а двое – забиты до смерти чекистами на допросах. Как видим, сотрудничество с богоборцами и декларирование им своей лояльности совсем не гарантировало ни спокойной, ни долгой жизни.

 Факт учреждения подобного «синода» вызвал не меньше нареканий, чем сама «Декларация» и был не без основания воспринят как захват власти в «тихоновской» церкви агентами ГПУ, наподобие упомянутого выше «григорианства».

Можно ли расценивать «синод» Сергия как самочинное сборище? Если мы считаем, что поместная церковь России все еще существовала, то – да. Тогда без Поместного Собора любые «синоды» - самочинные сборища.

Но мне ближе иное мнение: Поместная церковь России перестала существовать как структура после ареста митр. Петра (Полянского). В такой ситуации допустима любая самоорганизация епископов. То есть, архиереи могут организовываться в любые структуры, и это не противоречит канонам.

Антиканоничными будут не эти их объединения, а лишь попытка заявить претензию на исключительность – на полноту Поместной Церкви. Это будет называться уже не самочинным сборищем, а расколом. Так поступали «григориане», так поступил и Сергий. Так что в этом плане сергианство - раскол. Про непосредственно раскольничьи действия этой компании еще будет сказано.

Часть десятая: Декларация

Многие считают именно «Декларацию» сутью сергианства, но это не совсем верно. Более того, многие видные иерархи отнеслись к ней без особого внимания, т.к. считали ее документом, отображающим мнение лично Сергия и нескольких иерархов. Суть сергианства проявилась позже, однако «Декларация» – символическая точка отсчета этого явления, и обойти вниманием ее никак нельзя.

Последующие события показали, что это не просто веха в отношениях Сергия и ГПУ, это – брачный договор. Только что созданная Сергиевская структура не просто согласилась стать пассивным партнёром царей земных – советских правителей, не просто присягнула исполнять все их фантазии, но и обещалась синхронно с ними испытывать все соответствующие радости. Не зря святой мученик и один из архитекторов Катакомбной Церкви России святой Михаил Новоселов, называл сергианство «сергиевым блудилищем».

Официальное название документа: «Послание Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия и Временного Патриаршего Священного Синода архипастырям, пастырям и всем верным чадам Всероссийской Православной Церкви» 29 июля 1927 г.

«Декларация» представляет из себя достаточно емкий документ, приводить который целиком нет смысла. В нем утверждается, что Сергий и его «синод» продолжают дело Патриарха Тихона, которое он, де начал, но не успел завершить, объявляется о создании самого этого «синода» с «разрешения властей», осуждаются всяческие «эмигранты» и «враги» заграницей, которые только мешают счастливой жизни народа и процветанию церкви. Неоднократно благоговейно поминаются так называемые власти и выражается им благодарность.

Это не удивительно, если учесть ту версию, что именно власти этот документ и составляли. Но как бы то ни было, кто бы не писал и не визировал сей текст, Сергий и его присные от него никогда не отказывались.

Декларация – осуществленная мечта Тучкова. То, что органы ГПУ навязывали патр. Тихону, с чем они домогались митр. Петру, Кириллу, Иосифу, и от чего те с брезгливостью отказывались. Теперь все это оказалось собрано в единый текст, и подписано теми, кто называл себя «тихоновцами» или «староцерковниками». Акт отречения от православия, от свободы церкви, от соборности. По большому счету – от Христа. Официальное рождение блудницы.

Беседа 4

Часть одиннадцатая: Совместные радости

Модный ныне тезис апологетов сергианства: «так было всегда». Мол, такой «код поведения» прописан в православии, да и во всех религиях «по умолчанию». Всегда все и везде заигрывали с властями, служили богатеям, прогибались перед сильными. И православные во всех странах старались с властью дружить и всегда на нее оглядывались.

Интересно, что эти же люди при других обстоятельствах, предлагали судить о православии по лучшим образцам, а не по худшим. Когда мне говорят, что православие всегда прогибалось под власти, я вспоминаю первыми святых Максима Исповедника и Феодора Студита. Митрополита Филиппа и новомучеников.

Нет, не всегда. Это тоже, что сказать: люди всегда грешили. И ведь не поспоришь: всегда! Тогда давайте забудем про святых. Главное и принципиальное отличие сергианства от всех исторических прецедентов, на мой взгляд, в том, что как бы некогда всякие иерархи не прогибались под власти, не припомню случая, чтобы целая церковная структура создавалась целенаправленно для уничтожения церкви. Пусть знатоки церковной истории укажут мне на такой прецедент.

Сергий не мог не понимать, что разрушает церковь. Он видел, год за годом, что все его уступки и прогибы никого не спасают. Под нож пошли сначала его противники, потом его подчиненные, потом самые близкие ему люди, и близкие не только по церковному служению: 1 ноября 1937 года, по приговору «тройки НКВД» была расстреляна сестра Сергия – 71-летняя игуменья Александра Николаевна Архангельская. Не помогло близкое знакомство с Тучковым. Сам Сергий в годы «большого террора» жил в постоянном ожидании ареста, и чуть не попал под раздачу как японский шпион.

Исследовать чужие мотивы – дело не благодарное. Мы не знаем, что двигало Сергием. Но мы знаем точно: то, как он поступил, не имеет отношение к христианству. Кто не согласен, пусть представит себе апостола Петра, подписывающего договор с Нероном, чтобы спасти жизни Римских христиан. Но вернемся к «Декларации».

Не рассматривая весь этот брачный контракт с большевистской властью, остановимся подробнее на его высшей точке: известной фразе о совместных радостях. Она несет посыл, который должны были оценить красные правители. Он прост: «мы полностью ваши, мы – искренне ваши, мы очень хотим быть вашими!».

Цитирую: «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас».

Неизвестно, кто придумал эту фразу про радости, но она далеко выходит за рамки понятия «лояльность». Не каждая супружеская пара может похвалиться единомыслием душ и телес. Общая радость – это общий дух, общие мысли и общие стремления. Упоминание Сергием общих радостей и печалей – попытка выйти на новый уровень отношений с властями. Когда женщина отдаётся из-за страха, это называется изнасилованием, когда за плату – это называется проституцией. А когда она заявляет, что ее мотивы выше — это претензия на любовь.

Еще Сергий, несомненно, апеллировал к чувству народного патриотизма. Мол, теперь наша родина – СССР, и другой у нас нет. Так будем же любить ее, как любили Империю! И тут дело даже не в том, что предлагается как-то неестественно крепко прилепиться сердцем к стране проживания. Любой православный может что-то вспомнить из Нового Завета о том, что он имеет «отечество на Небесах», и что христиане «не имеют зде пребывающего града, но грядущего взыскуют».

Даже в цветущие времена симфоний, жизни церкви в православных империях, у церкви и власти радости не всегда совпадали. Но Сергий вполне сознательно делает вид, что не заметил, что гражданская родина, так он обозвал СССР, это совсем не то, чем была Российская Империя. Это не православная страна, а диктатура победившего безбожия. Ее правители – вурдалаки, руки у которых по локоть в крови православных христиан, и радости у них – соответствующие.

Надо сказать, что плохую услугу православным 20-го века оказала сама Церковь, точнее те ее деятели, которые веками, с благими намерениями, учили паству быть покорными всем властям без разбора. Сакрализация царской власти – чисто русская традиция. Византийцы этим не страдали. Бунт против нечестивых царей у них был нормой жизни, и почти ни одна династия не держалась в Царьграде больше трех поколений.

Те, кто учил, что «всякая власть от Бога», не вдаваясь в подробности и контекст, конечно, не могли подумать, что наступит момент, когда властью себя назовут, по сути, сатанисты. Хотя могли бы и подумать об этом на досуге. За чтением Апокалипсиса, например…

Тема отношения к земной власти, которую затронул Сергий в «Декларации», стала предметом многих дискуссий и даже соборных деяний. Учение Сергия о «богоданности» советской власти было официально осуждено зарубежным Собором 1933 года. Вопрос отношения православных с властью, и не только с советской, – очень серьезная тема. Рассмотрим это подробнее.

Часть двенадцатая: Всякая ли власть от Бога?

Казалось бы, ответ дан уже Апостолом Павлом. Многие помнят его слова «ибо нет власти не от Бога». Но что содержит мысль Апостола Павла, если рассмотреть ее целиком? И как ее понимали святые?

«Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение.

Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от неё, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое.

И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести». (Рим. 13; 1-5).

Не все замечают, или, точнее, хотят замечать, фразу Апостола целиком. Удобнее взять из нее кусочек: тогда все просто и ясно! Но если мысль Апостола дочитать до конца, то отношение к власти зависит от строго определенных критериев, и он их четко формулирует. Власть «от Бога» тогда, когда она «страшна не для добрых дел, но для злых». А если нет? А если она страшна для добрых дел и защищает злодеев? Если она проливает невинную кровь, грабит и развращает народ?

Вывод только один: тогда это не только не «власть от Бога», но и даже не «плохая власть» – это вообще не власть. Это называется иначе. Может ли группа бандитов, захватившая рычаги управления страной, называться властью, и нужно ли таковой «повиноваться не только из страха наказания, но и по совести»? По этой логике нужно, по совести, повиноваться и сатане. Откровение Иоанна Богослова говорит, что «властью» последних времен будет человек погибели – Антихрист. Должно ли и ему повиноваться по совести?

Вот что писал по этому поводу замечательный деятель Церкви 20-го века еп. Григорий (Граббе). Книга «Правда о Русской Церкви на родине и за рубежом. — Джорданвилль, 1961». Цитирую: «Наконец, если судить о власти по признаку ее внешней силы, а не по внутренним ее нравственным достоинствам, то легко можно поклониться зверю, т. е. Антихристу, «которого пришествие будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными» (2 Сол. II, 9), «которому дана будет власть над всяким коленом и народом, и языком, и племенем и которому поклонятся все живущие на земле, кроме тех, имена коих записаны в книге жизни у Агнца» (Апокалипсис XIII, 7-8)».

«Власть, как Божественное установление, есть по существу своему добро, но и как всякое другое Божие создание, обладающее свободной волей, она может отступить от указанного ей назначения и превратиться в свою противоположность, т. е. во зло. Уже простой здравый смысл подсказывает нам, что нельзя относиться с одинаковым чувством уважения и к законному правителю, сознающему свою нравственную ответственность перед Богом и людьми, и к тирану, силою захватившему кормило правления и руководящемуся в своей деятельности личными страстями. Бывают такие властители народов, от которых явно отрицается Господь. Так, когда первый царь Израильский, помазанник Божий Саул, перестал повиноваться воле Божией, то он сделался, по изображению слова Божия, «врагом Божиим».

А что думали по этому поводу святые? Оказывается, и они далеко не всякую власть считали богоустановленной. Вот, например, толкование преп. Исидора Пелусиота на Рим. 13 гл. в письме к Дионисию: «Но если какой злодей захватил сию власть беззаконно, то не утверждаем, что он поставлен Богом, но говорим, что попущено ему». В буквальном переводе.: «Если же какой преступник/нарушитель противозаконно в нее [власть] ворвется в разгульном виде...».

Чем воля Божия отличается от попущения Божия? Волю Божию нужно творить, а когда Бог попускает зло – нужно в нем не участвовать, и этим творить Божию волю.

Попущение на злодейство человеческое, на захват власти бандитами, это совсем не то же, что богоустановленность, и попытка уровнять отношение к этим вещам, приводит к поклонению сатане. Воле Божией противостоять нельзя, а попущения Божии на то и даются, чтобы человек проявил свою твердость в добродетели.

Не считал всякого властителя – властителем «от Бога» и свт. Иоанн Златоуст. «Как это, — спрашивает Златоуст, неужели всякий начальник от Бога? — Не то говорю, отвечает он, — у меня теперь речь не о каждом начальнике в отдельности, а о самой власти. Существование властей, при чем одни начальствуют, а другие подчиняются, и то обстоятельство, что все происходит не случайно и произвольно, так, чтобы народы носились туда и сюда подобно волнам, все это я называю делом Премудрости Божией». Еп. Григорий (Граббе) Правда о Русской Церкви на родине и за рубежом. — Джорданвилль, 1961.

Общеизвестно и отношение святителей Григория Богослова и Василия Великого к т.с «богоданному» Императору Юлиану Отступнику. Брат свт. Григория – Кесарий, служил у Юлиана врачом. Григорий приравнивает служение Юлиану к осквернению идолами, и требует прекратить его.

Предание, вошедшее в житие свт. Василия Великого говорит, что он молился о смерти Юлиана, и по его молитвам Отступник был поражен на поле боя, явившимся для этого из горнего мира святым мучеником Меркурием. Об исторической достоверности этого эпизода можно дискутировать, но он выражает суть отношения святых к нечестивым царям. Радости и печали Юлиана так и не стали радостями и печалями святых Василия и Григория. А ведь Юлиану до Сталина, как мопсу до алабая.

Так же показателен такой эпизод из жизни святых: В Послании аввы Аммона приводится от первого лица рассказ Афанасия Александрийского — о том, как во время своей четвертой ссылки он скрывался от Юлиана Отступника. За ним пришли в один день из разных мест Феодор Освященный и авва Аммон — чтобы куда-то спрятать его. Он поплыл на лодке к Феодору в Пахомиевы монастыри, а Аммон сопровождал их. Был неблагоприятный ветер, и Афанасий молился, «беспокоясь сердцем». Аммон стал успокаивать его, а Афанасий ответил: «Мое сердце не столько крепко во время мира, сколь во время гонений», и стал объяснять, почему.

И далее рассказ свт. Афанасия от первого лица: и когда я еще говорил, Феодор, посмотрев на авву Аммона, заулыбался. А поскольку авва Аммон почти смеялся, я сказал им: «Почему вы засмеялись, когда я сказал это? Не подозреваете ли вы меня в трусости?» Сказал Феодор авве Аммону: «Скажи ему, почему мы заулыбались». И ответил авва Аммон: «Ты должен сказать». Сказал тогда Феодор: «В этот самый час убит Юлиан в Персии. Ведь о нем так предсказал Бог: а надменный и хвастливый муж не достигнет ничего (Авв. 2.4). Поэтому не должен ты, мучаясь, идти в Фиваиду, но отправляйся прямо ко двору».

В этом эпизоде интересна даже не удивительная прозорливость монахов, как бы подключенных духом к «Божиему интернету» и одновременно узнающих новости с другого края земли. Интересна реакция монахов на смерть нечестивого Императора – радость. Как видим, радости у настоящих христиан всегда были свои.

В «Декларации» Сергий еще не употребляет слова «богоустановленность», по отношению к сов. власти – еще стесняется. Но после этого он его не раз употребит: В 1942 г. в послании пастве Прибалтики, которая неожиданно для себя стала советской, он заявляет: «Не буду напоминать, что наша Патриаршая церковь, начиная с покойного Святейшего патриарха Тихона и доселе, неизменно признает соввласть богоустановленной в СССР». Вот такое богоустановленное богоборчество.

Затем в «Послании патриарха Сергия к 26-й годовщине Советского государства» (были у него и такие послания) содержится призыв: «Поусерднее помолимся о Богохранимой стране нашей и о властех ее во главе с нашим Богоданным Вождем».

Таким образом, произошло уже не только публичное признание богоборческого режима «богоустановленным», но и возведение главного безбожника и гонителя церкви в статус «богоданного вождя». Можно ли в деле угождения властям зайти дальше? Можно, но не в формате атеистического государства. Так что, возможно, – все еще впереди.

Часть тринадцатая. Варшавское убийство: печаль о палаче

Еще один показательный момент: упомянутое в «Декларации» «убийство из-за угла, подобное варшавскому». О чем тут речь? Об убийстве Петра Лазаревича Войкова (годы жизни 1888-1927 гг. — революционер, советский политический и государственный деятель, член РСДРП с 1903 года, дипломатический работник, в 1927 году убит в Варшаве белоэмигрантом Борисом Ковердой).

Войков – не просто «красный» дипломат и революционер со стажем. Это один из организаторов убийства Царской семьи Романовых. Согласно мемуарам бывшего сотрудника Войкова Григория Беседовского (замечу, впрочем, что достоверность его воспоминаний неоднократно подвергалась сомнениям), Войков не только был одним из организаторов расстрела царской семьи, но и настоял на расстреле абсолютно всех, включая несовершеннолетних младших детей бывшего царя, и даже принимал в этом личное участие, вплоть до участия в расчленении и уничтожении тел. Впрочем, подтверждено только то, что именно Войков приобретал кислоту для уничтожения останков убиенных.

7 июня 1927 года Войков был смертельно ранен русским патриотом-белоэмигрантом Борисом Ковердой на железнодорожном вокзале в Варшаве и умер через час. На вопрос, зачем он стрелял, Коверда ответил: «Я отомстил за Россию, за миллионы людей».

«В ответ» на убийство Войкова большевистское правительство бессудно казнило в Москве в ночь с 9 на 10 июня 1927 года 20 представителей знати бывшей Российской империи, которые либо находились к тому моменту в тюрьмах по различным обвинениям, либо были арестованы уже после убийства Войкова.

Войков был торжественно похоронен в центре большевистского капища у Кремлёвской стены в Москве. Кроме улицы в Москве и станции метро в ней же, по состоянию на 2011 год в России имелась как минимум 131 улица, носящая имя цареубийцы.

Именно казнь палача святого Императора Николая II, его жены, детей и слуг митрополит Сергий (Страгородский) задекларировал как «удар, направленный в нас» – в него и авторов «Декларации», и как свою личную, общую с большевиками, печаль.

Беседа 5

Часть четырнадцатая: Сергий спасает церковь

21 октября 1927 г., через три месяца после «Декларации», был опубликован указ Сергия о поминовении на богослужении властей по формуле: «О богохранимой стране нашей, о властях и воинстве ея, да тихое и безмолвное житие поживём во всяком благочестии и чистоте» и об отмене поминовения епархиальных архиереев, находящихся в ссылке.

То, что эти, казалось бы, не связанные напрямую друг с другом распоряжения оказались в одном указе, говорит о целенаправленной политике. Это – тоже своеобразная декларация, адресованная, конечно же, соввласти: сергиевская структура открещивается от тех, кого власть назвала врагами, а за саму власть и ее краснозвездное воинство – она усердно молится. Говоря нормальным, церковным языком, сергиевская структура отрекается от исповедников – от репрессированных за веру архиереев, и обещает молиться за их гонителей.

Считается ли канонически епископ епископом, если светские власти его арестовали, сослали или посадили? С точки зрения канонов, тут нет вопроса. Конечно является. Епископа может снять с кафедры только собор епископов за какое-то каноническое преступление, предварительно лишив его сана. Если же этого нет, епископ остается епископом своей паствы, но в изгнании или заточении.

Бывает, что епископов перемещают с кафедры на кафедру. Но есть нюанс: такое перемещение канонически недопустимо. Это запрещено ещё апостольскими правилами и после подтверждено на различных соборах. Епископу запрещается оставлять свою кафедру и занимать другую «аще бы и от многих убеждаем был, разве когда будет некоторая вина благословная, сие творити его понуждающая, яко могущаго большую пользу обитающим тамо принести словом благочестия. И сие не по своему произволу, но по суду многих епископов и по сильнейшему убеждению».

То есть перемещение епископа, все же в виде исключения, может совершиться, но: 1. Собором многих епископов – то есть, это вопрос «из ряда вон», и требует соборного решения. 2. При неких чрезвычайных обстоятельствах, связанных с необходимостью миссионерства (то есть если где-то срочно нужен условный Златоуст, а этот епископ именно таков). 3. При собственном согласии перемещаемого – его должны в этом многие епископы убедить, а он должен согласиться.

 В иных случаях епископ остается епископом своей паствы до смерти, вне зависимости от его отношений со светской властью, даже если она и не богоборческая, а самая что ни есть православная.

Но это в канонах, а иное – в жизни. Увы, порочная практика перебрасывания архиереев с кафедры на кафедру в Российской Церкви за века стала привычной. Это еще раз показывает, что предпосылки сергианства родились гораздо раньше Сергия.

Прекращение поминовения сосланных архиереев – это, по сути, лишение их кафедры по приговору светских (в данном случае – безбожных) властей. Такого не может сделать даже полносоставный поместный собор всей церкви, а тем более шутовской сергиевский «синод».

Что касается молитвы за страну – то это, казалось бы – нормальная практика. За страну молиться можно и должно: вопрос – как именно? Что такое страна? Это – не властная вертикаль и не правящая партия. Это земля и народ. За землю своего странствия и за людей, на ней живущих, церковь молилась всегда. Именно так Сергий пытается объяснить свои указания.

«Это поминовение вводится не в отмену, а во исполнение церковного установления (Иep. XXIX; Варух 1,11—12; 2,22—23) [Иеремия требует молиться о благосостоянии города, а Варух — молиться о жизни Навуходоносора и Валтасара]. Это заповедь апостола, свято соблюдавшаяся нашею Церковью во все времена повсюду и при всяких правительствах, совершенно независимо от того, желают или не желают они этого поминовения, веруют ли они или не веруют. ...Мы восстановили поминовение властей, чтобы снять поношение со всех нас, православных членов нашей Церкви, будто мы лицемерно признали Советскую власть, на деле же — с заграничными ее врагами». Ну да, главное, чтобы жену не заподозрили в неверности. Это из ответа Сергия на письмо прот. Николая Смирнова от 01 февраля 1928 г.

За страну молиться нужно, но какой эпитет уместно подобрать для страны, в которой победил богоборческий режим? Сергий решился назвать такую страну «богохранимой» - само по себе это весьма смело. Ведь соввласть могла и обидеться.

Для сравнения напомню, что Русская церковь за рубежом тоже молилась о стране: «О страждущей стране Российской и православных людях ея во Отечестве и рассеянии сущих». Как говорится: почувствуйте разницу.

Надо признать, что епископат Российской церкви, и даже та его часть, которая впоследствии дала нам мучеников и исповедников, оказался совершенно не готов к тем событиям, которые с огромной быстротой захлестнули страну. Еще недавно епископы были привилегированным, уважаемым и обеспеченным сословием. Прошло несколько лет, и все изменилось. Они теперь как волки в тире.

Большая сумятица происходила и в их сознании. Раньше все было привычно: царь батюшка, его обер-прокурор и синод – все решат и все скажут. А тут: выпала привычная подпорка. Нужно думать, решать и действовать самим, да еще в экстремальных ситуациях.

Инстинктивный поиск замены утраченной императорской подпорки привел к восстановлению патриаршества, которое, в свою очередь, предопределило успех соввласти в борьбе с церковью. Церковные апологеты восстановления Патриаршества на соборе 1917-18 гг. прямо говорили: у нас теперь нет Царя, но нам нужен отец, пусть им станет Патриарх.

Неизвестно, что по этому поводу сказал бы старина Фрейд, но эти поиски отца, привели к тому, что отцом народов и богоданным вождем в сергиевской церкви стали именовать Сталина. Именно так, буквально, подписывали иерархи Сергия приветственные телеграммы и различные поздравления главному безбожнику страны. Вот такая девиация.

Я уже упоминал, что после отречения Царя еще в 1917 г. Синод распорядился поминать на богослужении Временное правительство. Теперь Сергий распорядился поминать соввласть. И то, и другое плохо. Но министры временного правительства, хоть и были почти поголовно масонами, не провозглашали целью своей деятельности уничтожение религии. Церковь не была отделена от государства, страна по закону оставалась православной, а не светской, и тем более не атеистической. Поэтому сей «косяк» Синода 1917 г. можно списать на шок и неожиданность.

Но в 1927 году, после 10 лет Совдепии, после рек крови гражданской войны, красного террора, подавления крестьянских восстаний, продразверстки и прочей резни, устроенной большевиками, не говоря уже об их госатеизме, называть страну Советов «богохранимой» – это просто плюнуть в глаза и правде человеческой, и правде Божией.

Не сложно заметить так же, что Сергий сознательно «мухлюет». Говоря о необходимости молитвы за любую власть, он не отличает частной молитвы от публичного церковного поминовения. Первое есть не просто право, но обязанность каждого христианина в отношении любого человека: безбожника, гонителя, врага.

Но поминовение в рамках православного богослужения имеет свои правила. Даже на молебен, не то, чтобы на Проскомидию, у Вас не примут поминальную записку с именем иудея или мусульманина.

У Сергия же атеистическая власть, ее «богоданный» вождь и безбожное воинство поминаются сразу за православным епископатом, в том месте, где раньше поминали православного Императора. Поминается режим, который вырос на могиле этого Императора и на могилах миллионов христиан и который не скрывает и своего безбожия и своей враждебности церкви. Это не могло не вызвать вопросов.

А запрет на поминовение заключенных и сосланных архиереев только добавил смущения: «Отменяется поминовение в темницах и во изгнании сущих отцов и братий наших; вводится поминовение самих отрицающих всякую веру гражданских властей, — дело новое и смущающее многие совести, совершается множество иных противуканонических действий». Это из «Обращения представителей ленинградского духовенства к м.Сергию» от 11 декабря 1927г.

Все думали, что это дно, но тут с низу постучали. Вскоре последовало заявление, что «…гонения на религию в СССР никогда не было и нет». Это случилось в знаменитом «интервью» Сергия и его синода. Цитирую:

«Вопрос: «Действительно ли существует в СССР гонение на религию и в каких формах оно проявляется?».

Ответ: «Гонения на религию в СССР никогда не было и нет. В силу Декрета об отделении церкви от государства исповедание любой веры вполне свободно и никаким государственным органом не преследуется».

Вопрос: «Верно ли, что безбожники закрывают церкви, и как к этому относятся верующие?».

Ответ: «Да, действительно, некоторые церкви закрываются, но производится это закрытие не по инициативе власти, а по желанию населения, а в иных случаях даже по постановлению самих верующих».

Вопрос: «Верно ли, что священнослужители и верующие подвергаются репрессиям за свои религиозные убеждения, арестовываются, высылаются и т. д.?».

Ответ: «Репрессии, осуществляемые советским правительством в отношении верующих и священнослужителей, применяются к ним отнюдь не за их религиозные убеждения, а в общем порядке, как и к другим гражданам, за разные противоправительственные деяния».

Речь идет о том самом «Интервью» митр. Сергия (Страгородского) и его «синода» «советским журналистам» в феврале 1930 г^. которое, как сейчас уже официально установлено, ставил Губерман-Ярославский, а редактировали Молотов и лично Сталин, но от т.н. авторства которого ни Сергий, никто другой из его «синода» никогда не отказывался.

То есть: гонений на религию в СССР нет, храмы закрываются по инициативе самих верующих, а репрессированное духовенство – обычные правонарушители, т.е. – почти уголовники. Это, конечно же, не просто ложь. Что ложь – это понятно. Эти слова написаны в 1930 году, а первого митрополита большевики убили еще в 1918, сразу после захвата Киева, и не как нарушителя закона, а вообще без суда.

Но тут дело не во лжи. За этим стоит нечто худшее: отказ от исповедничества и мученичества как таковых.

Тут нам придется немного отвлечься от исторических событий и вспомнить, что такое для Церкви мученичество и для чего вообще существует христианство. Христианство – это не способ дольше, лучше и радостнее жить на земле, а способ спасения и обОжения.

Мученичество – прямое подражание Христу, Которого можно назвать Главным Мучеником Церкви: добровольными страданиями Он стал Спасителем и Искупителем. Остальные мученики – подражали страстям Христовым, совершая их в собственном теле. Мученичество всегда считалось в Церкви Царским путем, единомоментным обОжением. Мучеников не прославляли официально, их почитали сразу после кончины, не сомневаясь, что они во святых и со Христом.

«Кровь мучеников – семя христианства» — это сказано еще во 2-м веке. То есть Церковь растет и укрепляется кровью мучеников. Без мученичества, при отказе от него, нет Церкви. В идеале, мученичество должно быть высшим желанием и мечтой всякого христианина.

Сергий не просто отказался от исповедников, страдавших за веру и православие, он назвал всех исповедников и мучеников, от безбожников пострадавших – пострадавшими за «противоправительственные деяния». Но как может быть «противоправительственным деянием» исповедание Христа в «богохранимой» стране? Такое может быть только в стране безбожной и богоборческой. Тут бы Сергию нужно определиться: либо крест сними, либо трусы надень.

У многих, конечно, после исследования всех этих сергиевских дел, возникает вопрос: а зачем ему все это? Это просто трусость и желание спасти себя, или за этим стоит какая-то высокая цель? Воздержимся от приговора. Да и какая нам разница, какими мотивами вызвано это явное отступничество? Это дело Божьего суда. Хотя бы его мотивы были и прекрасными – это все равно остается отступничеством.

Сам Сергий так объяснил свои мотивы в беседе с Петроградским духовенством в 1927 г.: «Я спасаю Церковь». Понятно, что он имел ввиду не спасение Церкви как Тела Христова – это было бы чересчур даже для него, а как сохранение ее земной структуры. Но возникает вопрос: а какой ценой? И стоит ли такой цены то, что останется в этих спасенных структурах после осквернения их общими радостями с безбожниками?

В свое время, будучи новоначальным прихожанином МП, и немного услышав про «Декларацию», я спрашивал «старших товарищей»: как же так?

Они мне отвечали: а куда бы ты пришел, если бы все церкви были закрыты? Нужно было сохранить открытыми храмы, чтобы народ мог в них ходить, молиться, крестить детей, причащаться. Тогда меня эти ответы удовлетворили. Сейчас – нет.

Если соль не соленая, какой смысл сыпать ее в суп? Если церковь перестала быть церковью – как в ней искать Христа? В кого креститься и кому причащаться? Неужели храм с иконами, открытый путем отказа от истины, дороже самой истины?

Раньше христиане не боялись в гонениях потерять не только легально действующие храмы, но и вообще самих себя, в земном формате. Епископы не боялись, что их и их священников репрессируют, а считали это честью для себя и для них. Проповедники и благовестники не опасались, что народ, после расправы над ними, останется темным и непросвещенным. Никто никогда не думал в Церкви, что ценой предательства можно ее спасти.

Как отделялись овцы от козлищ, хорошо видно на таком примере: в то самое время, когда в 1944 году Сергий и кампания обживали полученный от Сталина офис в Чистом переулке, ели спецпайки и приобщались прочим, общим с советской номенклатурой радостям, совсем рядом, в Бутырской тюрьме, следаки МГБ ломали на допросах священномученика Василия (Преображенского), епископа Кинешемского, который не хотел спасать церковь сергиевой ценой.

Менее чем через год святой Василий умрет в очередной ссылке, а сергиевские епископы проведут свой собор, в котором выберут своим новым патриархом Алексия (Симанского). Бывшего обновленца. Дворянина, мутировавшего в убежденного сталиниста.

А через несколько десятилетий духовные преемники Сергия и Алексия начнут золотить раки мучеников и украшать могилы пророков, которых предали их духовные отцы. В том числе прославят во святых и епископа Василия, и еще множество тех, кто их сергиевский раскол церковью не признавали.

Ну а еще через несколько лет мощи епископа Василия тихонечко вывезут из Введенского монастыря г. Иваново в неизвестном направлении чиновники РПЦ, предъявив письмо с подписью своего шефа. Дивное творится под солнцем…

Беседа 6

Часть пятнадцатая: раскол

Забыл упомянуть общеизвестный факт. Очень важной вехой развития сергианства стала сдача в руки ОГПУ всего церковного управления – собственно ради этого и песня Тучковым писалась. С 1927 года все назначения на епископские кафедры, снятия и перемещения производились только по согласованию с Тучковым или по его прямому указанию. Сразу же за созданием «синода» последовали перемещения неугодных властям епископов (самым известным стало т.н. «снятие» с Петроградской митрополии митр. Иосифа (Петровых)). Всего таких перемещений было около 40. Это было целенаправленное уничтожение Тучковым церковного управления.

Некоторые пытаются провести аналогии сергианства с обер-прокурорством синодального периода. Там-де тоже все перемещения и назначения были с ведома обер-прокурора. Но в православной Империи Император по умолчанию являет собой голос православного народа (хотя этот голос временами может и выдавать странные звуки), а обер-прокурор – просто его полномочный представитель. А кого представлял «Красный» обер-прокурор Тучков?

Если бы даже деятельность Сергия и его «синода» исчерпывалась вышеперечисленными деяниями, то и это бы уже поставило сергианство вне Церкви. Самочинный синод, сдача ОГПУ церковного управления, «Декларация», объявление власти богоборцев «богоустановленной», ложь про отсутствие гонений, отречение от мучеников и исповедников – более чем достаточно. Но это было еще не все.

Все перечисленные дела Сергия спровоцировали массовое отложение от него нескольких десятков архиереев и тысяч, а скорее десятков тысяч, церковного народа. Патриархийный профессор-протоиерей А. Мазырин указывает, что от Сергия в разное время отложилось около 60 архиереев (!). «Высшие иерархи о преемстве и власти в Русской Православной Церкви в 1920-х-1930-х годах».

Довольный таким результатом Тучков к 1935 году закрыл все храмы отложившихся. НКВД пересажало всех православных, которые не ушли в подполье. Дело «контрреволюционной монархической антисоветской организации ИПЦ» было делом всесоюзного масштаба. Посадки по этому делу были огромными. А ведь это были еще «вегетарианские» времена до «большого террора», в период которого практически, в свою очередь, почти все, уже сидевшие в лагерях деятели ИПЦ будут расстреляны.

Но Сергий и его «синод» не могли остановиться на своем пути отступления – да и кто бы им разрешил? После «Декларации» последовало ее практическое воплощение в жизнь. Оно намного хуже самого текста. Это – массовые прещения, которые накладывал Сергий на всех, с ним не согласных.

Канонически и эти перемещения, и прещения были ничтожны. Епископы не только имели право их не исполнять, но не имели права их исполнять. Оставить свою кафедру и паству, прекратить служение по распоряжению невесть кого – это каноническое преступление.

Сергий же сыпал запретами. За отказ входить в каноническое общение с Сергием было «запрещено в служении» множество иерархов, в том числе – самый известный и самый популярный среди епископата и церковного народа – будущий священномученик митрополит Казанский Кирилл (Смирнов). Напомню, что при тайном опросе: кого бы хотели епископы видеть новым патриархом, который провел в 1926-м году еп. Павлин (Крошечкин), митр. Кирилл лидировал с большим отрывом.

За отказ от письменного изъявления лояльности сов. власти Сергием были «запрещены» все епископы РПЦЗ («карловацкое» крыло зарубежья). Но и «Евлогианское» крыло, которое такую подписку о лояльности дало, тоже не избежало запрета: митр. Евлогий (Гордиевский) посмел служить панихиды по убиенным большевиками, за что 30 апреля 1931 года последовало запрещение Евлогия и его клириков в священнослужении от митрополита Сергия.

Сергий запретил всех иерархов за рубежом, кто не исполнял его распоряжения. Кто-то скажет: «но ведь Сергия признавала Вселенская церковь! Она и есть гарант православности». Напомню, что ВП признал в 1922 низложение патриарха Тихона, до 1927 года признавал единственно законной церковью СССР обновленческое ВЦУ, а потом «патриарха» обновленцев Александра (Введенского). А после 27-го года стал признавать каноничными в СССР сразу две церкви – обновленческую и Сергиевскую. На Рождество и Пасху из Стамбула в Москву посылали два комплекта поздравлений. И только после 1943 года стал признавать единственно сергиевскую.

Прещения от Сергия сыпались на всех в СССР, кто не находился в общении с Заместителем Местоблюстетеля или не поминал его имя за богослужением.

Дошло до запрета церковного отпевания (!) тех, кто умер вне общения с Сергием: 18 сентября 1929 г. Сергий и его Синод издали Постановление «об отношении к священнодействиям, совершенным раскольничьим клиром». В нём утверждалось, что таинства духовенства, находящегося в состоянии запрещения и отделившегося от митр. Сергия, недействительны. «Умерших в указанных расколах не следует, хотя бы и по усиленной просьбе родственников, отпевать, как и не следует совершать по них заупокойную литургию».

Этими действиями был засвидетельствован официальный раскол: сергианство оформилось как обособленная конфессия, отделившая себя как от Российской церкви мучеников и исповедников, так и от зарубежных церковных групп. Причем не только от радикальной карловацкой, но и от весьма лояльной Сергию евлогианской.

Это уже не самочинное сборище. Это самый настоящий раскол, или - откол. Сергий и его «синод» не раскололи Российскую церковь, они откололи от нее самих себя, в том числе и своими прещениями, которые, будучи беззаконными, пали на их авторов. Откололи они, увы, и всех последовавших за ними, часто вполне честных и искренних священников и мирян, которые оказались просто канонически неграмотными и запутались в хитрых словесных плетениях Сергия.

Часть шестнадцатая: Реакция митрополита Петра

Необходимо помнить, что на протяжении десяти лет правления Сергия в качестве Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, у Российской церкви оставался живой Местоблюститель. И хотя канонический статус Патриаршего Местоблюстителя, коим являлся митр. Петр, не давал его носителю никаких канонических преимуществ, а давал только право (оно же – обязанность) для созыва Собора церкви, который должен был избрать первоиерарха, этот статус все же был несравненно выше, чем статус Сергия – заместителя Петра.

Митрополит Петр, хотя и находился в заключении в приполярной глуши, но был жив и посильно принимал участие в жизни церкви. Несмотря на настойчивые требования Тучкова, он, находясь в тяжелейших условиях содержания, так и не отказался от Местоблюстительства.

Как же свт. Петр отреагировал на политику своего заместителя? Вот выдержка из книги А. Мазырина «Высшие иерархи о преемстве и власти в Русской Православной Церкви в 1920-х-1930-х годах»: «Он не сразу смог получить достаточную информацию, чтобы определить свое отношение к новой политике своего заместителя. Лишь в 1929 г., благодаря самоотверженности епископа Дамаскина (Цедрика) и его помощников, доставивших в Хэ (это – населенный пункт) необходимые документы, Местоблюститель обрел возможность вполне сформулировать свою позицию. Сделал он это в письме митрополиту Сергию в декабре 1929 г. «Мне тяжело перечислять, — писал Местоблюститель заместителю, — все подробности отрицательного отношения к Вашему управлению, о чем раздаются протесты и вопли со стороны верующих, от иерархов до мирян. Картина церк[овного] разорения изображается потрясающая. Долг и совесть не позволяют мне оставаться безучастным к такому прискорбному явлению. Побуждаюсь обратиться к Вашему В[ысокопреосвященст]ву с убедительнейшей просьбой исправить допущенную ошибку, поставившую Ц[ерко]вь в унизительное положение, вызвавшую в ней раздоры и разделения, и омрачившую репутацию её предстоятелей; равным образом прошу устранить и прочие мероприятия, превысившие Ваши полномочия».

Получается, что все деяния Сергия были осуждены, и, по сути, отменены (!) его прямым начальником – митрополитом Петром! Святитель Петр явно указал на превышение полномочий Сергием и потребовал устранить всю его «новую церковную политику». После этого письма власти приняли меры к дополнительной изоляции митр. Петра.

Любопытный факт: еще при жизни законного местоблюстителя Петра, его зам – Сергий, восхитил его титул – митрополита Крутицкого. И это уже вряд ли было сделано по заданию Тучкова.

Часть восемнадцатая. Под градусом обновленчества

Во второй беседе я упомянул, что обновленцы (от митрополитов до мирян) в 1943-44 годах массово перешли в РПЦ МП. Документы НКВД (или как там оно называлось в то время) я приводил. Но меня попросили подтвердить конкретно, статистически, сколько именно обновленческих архиереев оказалось у сергиан после 1943 г.

Что ж, пожалуйста! В соборе РПЦ 1943 года участвовало 19 иерархов, включая Страгородского. Из них бывших обновленцев было четверо.

На соборе 1945 года было уже 45 участников-иерархов РПЦ. 16 – из числа тех, кто был и в 1943 г. Один – иностранец Вениамин (Федченков) и один заштатный Мануил (Лемешевский).

Новых архиереев к 1945 г. в клире РПЦ появилось 27. Откуда они взялись? Один принят из Грузии. 12 было рукоположено. Надо отметить, что у них не найдено обновленческого бэкграунда. По крайней мере, этого нет в доступных мне источниках.

А что же остальные 14? Кто они? А это и есть наши друзья-обновленцы. 5 из них были обновленцами в молодости, и как бы с этим завязали.

Остальные 9 пришли как раз в 43-44 годах по НКВДшному призыву. Только один из них был к этому моменту обновленческим попом, а не епископом, остальные 8 – в епископском сане.

Каким же чином были приняты эти обновленческие, напомню, епископы? Один был принят монахом и один мирянином, и тут же рукоположены. Трое приняты попами и тоже сразу рукоположены. И трое (внимание!) были приняты из обновленчества в сущем сане. Причем это самые маститые обновленцы, имевшие стаж в обновленчестве не по одному десятку лет, так сказать – с репутацией. Это архиепископ Михаил (Постников), митрополит Виталий (Введенский) и митрополит Корнилий (Попов).

И это, я повторю, только епископат. А сколько пришло с этим епископатом, или без него, попов, общин и просто мирян? Не сосчитать. В 1946 году, почти сразу после смерти Александра Введенского, в Москве закрылся последний обновленческий храм. Лидеру обновленчества было суждено увидеть полный и окончательный крах своего дела.

Обновленчество вошло в РПЦ как в родную среду – даже епископы принимались в сущем сане. Это и была родная среда – братья. Чада одного отца – великого богоданного вождя и отца народов. На соборе 1945 года из 45 архиереев было 17 бывших обновленцев – это почти 40%. Сакральный Градус!

Обращу внимание еще на трех участников собора 1945 г. Они, правда, не все были обновленцами, но уж больно это интересные личности.

Мануил (Лемишевский) – на момент смерти – митрополит Куйбышевский. Трагическая личность. Аскет, монах и ученый с одной стороны, сергианин и борец с катакомбниками – с другой. Ну, а ко всему прочему – агент ГПУ с 20-х годов, который сдавал органам даже тех священников, которых только что тайно рукополагал.

Архиепископ Алексий (Сергеев). Будучи священником, в 1933 году подал в правоохранительные органы донос о том, что при храме преподобного Сергия (Москва, Большая Дмитровка) созданы нелегальный монастырь и духовная академия, и во время следствия выступил свидетелем обвинения против братии и прихожан Сергиевского храма. Всего по этому делу были арестованы двадцать четыре человека. Замечательный архиерей.

Ну, и ягодка на торте: православный Штирлиц. Архиепископ Василий (Ратмиров). Активный обновленец. Дослужился там до митрополита. Потом снял с себя сан. Работал завхозом и бухгалтером. Несмотря на все это, в 1941 г. был принят Сергием в его церковь.

Во время войны – кадровый разведчик, работавший под легендой священника с группой агентов на оккупированных немцами территориях. Для этого НКВД даже специально открыл там храм. Выполнял другие поручения советского правительства. После войны награжден приказом Сталина медалью и золотыми часами. Опять часы…

Ратмиров так вжился в роль, что после войны стал епископом сергиевской церкви. Связями в НКВД пользовался уже будучи архиереем. Занимал Минскую кафедру. Но недолго. Привычки разведчика сослужили плохую службу. В 1947 г. запрещен в священнослужении за аморальные поступки и финансовые хищения. Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу. Он сбежал с места служения, и спокойно доживал свой век на даче под Москвой. Какого только добра у них там нет…

Беседа 6 (2)

Часть семнадцатая: как сергиане веру хранили

Были ли присущи сергианств» признаки ереси до момента впадения духовных преемников Сергия в экуменизм? Официально сергиане не принимали никаких вероучительных документов, а «фишкой» Сергия, напротив, было постоянное жонглирование канонами. У него как у опытного наперсточника: как не крути, шарик всегда будет под нужным ему стаканчиком. Он всегда оказывался самым «каноничным» из всех неканоничных.

Но многие святые современники зарождения сергианского раскола, о чем я еще буду говорить, не просто в один голос называли сергианство новообновленчеством, но и считали сергианство еще и ересью, справедливо указывая, что подобное поведение проистекает из соответствующей веры. Сергиане верят в какую-то свою церковь, в которой «так можно». То есть сергианство - эклессиологическая ересь – ложное, неправославное учение о Церкви, а значит и о Христе.

Это учение о Церкви, которая не может обойтись без канцелярии, регистрации и признания властями. О церкви, которой чуждо мученичество, а исповедники для нее – нарушители законов. О церкви, которая готова врать и притворяться, чтобы выжить. О церкви, у которой гонитель христиан – богоданный вождь, а власть безбожников – богоустановленная. Можете ли вы представить себе такого Христа, что Он это все делает? Если можете, то вам сюда.

Были ли попытки такую веру сформулировать, чтобы церковно осудить? Конечно. Вот одна из попыток, предпринятая на закате Зарубежной Церкви в 2004 году: «Безумно утверждающим обновлеческую ересь сергианства, учащим, яко земное бытие Церкви Божией может основано быти на отрицании истины Христовой, и утверждающым, яко служение богоборческим властем и верность их безбожным повелением, попирающе священныя каноны, святоотеческое предание и божественныя догматы и разрушающе все христианство, спасает Церковь Христову; и почитающым антихриста и слуг его и предтеч его и всех присных его яко законную власть от Бога; и богохульствующым противу новых исповедников и мучеников — Анафема!».

Как видим, в этом анафематизме собраны основные признаки «сергиевщины». И, за отсутствием лучшего, мы тоже пользуемся этим анафематизмом, и провозглашаем его ежегодно в неделю Торжества Православия.

Нельзя не упомянуть о том, что дальше было у сергиан с верой. Если коротко: она у них менялась в зависимости от внешней политики советского государства, его партии и правительства.

Четко просматриваются два периода. Один при жизни «богоданного вождя Иосифа», а другой – после его смерти.

В 1948 году Сталин провел т.н. «Всеправославное совещание» (по-другому - Совещание глав и представителей автокефальных Православных церквей). Оно прошло с 8 по 18 июля 1948 года в храме Воскресения Христова в Сокольниках в Москве и было приурочено к празднованию 500-летия фактической самостоятельности Русской церкви, которым, очевидно, решили считать избрание на киевский митрополичий престол в декабре 1448 года митр. Иону. Сомнительная веха.

Это мероприятие первоначально планировалось Сталиным как Вселенский собор «для решения вопроса о присвоении Московской Патриархии титула Вселенской» - как явствует из отчёта Совета по делам РПЦ за 1946 год. Но идея не была поддержана греческими церквями, после чего Сталин потерял интерес к разыгрыванию церковной карты в международной политике, и вообще к РПЦ.

Экуменизму на этом совещании досталось на орехи. Он был торжественно отвергнут и ритуально выпорот. Оно и понятно: формировалось великое противостояние СССР с Западным миром, особенно с Великобританией и США, а экуменизм – детище англикан. Товарищу Сталину экуменизм был не нужен.

Вот как пафосно тогда говорил об этом патриарх РПЦ Алексий (Симанский): «Организованная по экуменическому плану церковь угрожает стать ближе к земле, чем к небу... Фактически готовится к воскрешению мирской идеал всемирного владычества. Строится новый храм с высокой кровлей и гордой вывеской «Всемирный Совет Церквей».

Да, это про тот самый ВЦС, в деятельности которого позже структура этого самого Алексия, при его еще патриаршестве, будет активнейшим образом участвовать, и на одном, из сборищ которого, другой будущий лидер РПЦ будет исповедовать свою веру некую будущую церковь, колыбелью которой он назовет ВЦС.

Когда «богоданный вождь» таки умер, РПЦ проводила своего отца-основателя в мир иной со всеми только возможными в той ситуации благословениями. 9 марта 1953 года, в день похорон И. В. Сталина, Патриарх Алексий I провёл панихиду по главе Советского Союза и произнес речь: «Великого Вождя нашего народа, Иосифа Виссарионовича Сталина, не стало. Упразднилась сила великая, нравственная, общественная: сила, в которой народ наш ощущал собственную силу, которою он руководился в своих созидательных трудах и предприятиях, которою он утешался в течение многих лет» — вот оказывается кто истинный утешитель, а вы говорите Дух Святой. «Нет области, куда бы не проникал глубокий взор великого Вождя. Люди науки изумлялись его глубокой научной осведомленности в самых разнообразных областях, его гениальным научным обобщениям; военные — его военному гению; люди самого различного труда неизменно получали от него мощную поддержку и ценные указания. Как человек гениальный, он в каждом деле открывал то, что было невидимо и недоступно для обыкновенного ума…». Миллионы замученных, должно быть, с Небес внимали гласу бывшего аристократа Симанского и плакали. Срамота.

После смерти вождя, уже в 1956 г., экуменизм вдруг из пугала превратился в объект вожделения РПЦ. С чего бы такие перемены? Неужели сама по себе РПЦ вдруг полюбила экуменизм и развернула на 180 градусов свою внешнюю церковную политику? Добилась у властей разрешения на участие в международных экуменических форумах? Пробила для своих иерархов разрешения на выезд за рубеж сквозь «железный занавес»?

Это даже не смешно. За рубеж никто тогда не ездил, не будучи в плотном контакте с КГБ. И такая смена политики РПЦ, без сомнения, была инициирована властями.

В 1954 года II Ассамблея ВСЦ приняла специальное обращение к Русской православной церкви, приглашая её к участию в экуменическом движении.

И: о чудо! В июне 1956 года делегация христианских Церквей СССР во главе с митрополитом Николаем (Ярушевичем) уже ведёт в США переговоры о встрече представителей ВСЦ и РПЦ. А с 1957 года Московская Патриархия уже не возражает против пересмотра решений 1948 года.

С этого времени критические публикации об экуменизме исчезают со страниц ЖМП, тон статей, посвященных экуменическому движению, становится доброжелательным. В 1958 году председатель ОВЦС митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич), выступая в Московской духовной академии, декларировал позицию РПЦ МП по отношению к участию в экуменическом движении. Основной причиной для пересмотра решений совещания послужил аргумент о необходимости проповеди православия среди инославных. Раньше эта проповедь, очевидно, была излишней.

Очевидно, что сов. власти сочли нужным участие РПЦ в экуменическом движении с целью усиления международного влияния СССР и, добавлю, забегая вперед, – сбора разведданных. Экуменизм РПЦ, хотя и имел своих энтузиастов, но стал просто развитием сергианства – власти сказани «надо», РПЦ ответила «есть».

Вопрос: а куда делся патриарх Алексий (Симанский), с его пафосным антиэкуменизмом? Ведь он был патриархом аж до 1970 года. А никуда он не делся! Уже 11 апреля 1961 года он выступил с заявлением о вступлении РПЦ МП во Всемирный совет церквей (ВСЦ) – в тот самый «новый храм с высокой кровлей и гордой вывеской», и подтвердил согласие РПЦ МП с Конституцией ВСЦ. Цитирую его: «РПЦ МП не только всегда молилась и молится о благостоянии Святых Божиих Церквей и соединении всех, но и полна решимости нести свой вклад в великое дело христианского единства». Вот такое легкое переобувание на лету.

В 1960 году, при этом же патриархе, началась эпоха митрополита Никодима (Ротова), который возглавил ОВЦС. Этому предшествовала записка в ЦК от 16 апреля 1960 г., которую направили туда председатель совета по делам религий (преемник Тучкова) Куроедов и председатель КГБ Александр Шелепин. Цитирую: «КГБ считал бы целесообразным на должность председателя отдела внешних церковных связей назначить архимандрита Никодима Ротова и выдвинуть его как представителя Русской православной церкви для участия в деятельности «Всемирного совета мира» и «Советского комитета защиты мира». Эта записка проливает свет на причины стремительной карьеры Никодима.

Решением Священного Синода от 16 декабря 1969 года, по инициативе Никодима было принято постановление, согласно которому священнослужителям Московского патриархата разрешалось «преподавать благодать Святых Таинств католикам и старообрядцам в случаях крайней в сем духовной необходимости для последних и при отсутствии на местах их священников».

В «Журнале Московской Патриархии» за май 1970 года было опубликовано разъяснение Никодима, в котором подчёркивалось, что данное разрешение допускается лишь в случае болезни и из-за невозможности обращения к священнослужителям своих Церквей. «В таких случаях духовенству Русской Православной Церкви надлежит проявлять пастырскую заботу и преподавать нуждающимся духовное утешение и Святые Таинства», и добавлялось, так, по ходу, что «Православная и Римско-Католическая Церкви имеют одинаковое учение о Святых Таинствах и взаимно признают действенность этих Таинств, совершаемых в них».

Вот так, быстро и легко Никодим разрешил тысячелетний спор католиков и православных. Ничего не объясняя, упомянув между строк, как о давно всем известном факте. Чтобы кто-то не подумал, что это из ряда вон утверждение принадлежало только Никодиму и синодалам, напомню, что оно было подтверждено на Поместном соборе РПЦ МП 1971 года.

Но это было только начало экуменизма в РПЦ. Последовали всякие конференции, ассамблеи с совместными молитвами и т.д. Это продолжалось десятилетиями. На Архиерейском соборе РПЦ 1994 года с докладом «Об отношении Русской Православной Церкви к межхристианскому сотрудничеству в поисках единства» выступил председатель Синодальной богословской комиссии митрополит Филарет (Вахромеев).

В докладе отмечалось, что Православная церковь не признаёт католиков, протестантов и англикан еретиками, несмотря на отсутствие с ними евхаристического общения и (внимание!) наличия догматических разногласий. В соответствии с докладом, Православная церковь признаёт действительность крещения, евхаристии, священства, епископата католиков и наличие у них апостольского преемства.

В отношении протестантов и англикан в докладе было сказано, что Православная церковь признаёт действительность их таинства крещения: «Они разделённые наши братья во Христе, братья по вере в Триединого Бога, по вере в Господа Иисуса Христа как Бога и Спасителя, братья по сопричастности к Телу Христову (то есть к Церкви Христовой) через Таинство Крещения, действительность которого у них мы признаём (исповедуя едино Крещение), братья по христианскому сообществу, которым мы свидетельствуем истину Святого Православия, Предание и неповрежденную веру Древней Церкви».

Никодим говорил о признании Крещения у инославных, а Филарет уже договорился до того, что заявил, что догматические различия в вере не повод считать еретиков еретиками, и до признания священства у католиков.

Вот как хранили сергиане веру православную. Впрочем: снявши голову, по волосам не плачут.

Часть восемнадцатая: Подвиг разведчиков

Говоря об эволюции сергианства, нельзя не упомянуть еще один важный аспект этой их дивной симфонии с соввластью. Сергианство родилось в ОГПУ, и, конечно, это сотрудничество никуда не исчезло. Прямое руководство ОГПУ было заменено созданием специально курирующего РПЦ органа. Сначала: «совета по делам Русской православной церкви» (образован 14 сентября 1943 года), который после был объединен с «советом по делам религиозных культов» (образован 19 мая 1944 года) в 1965 году, и стал называться «советом по делам религий».

Но, кроме этого общего руководства, были и более пикантные стороны взаимоотношений РПЦ с властями. О «православном Штирлице» Ротмирове уже было упомянуто. Но подвиги сергианских разведчиков им не ограничиваются.

Осенью 1991 года, после провала «августовского путча», ВС РСФСР было создана парламентская комиссия по расследованию деятельности ГКЧП под руководством народного депутата Л. Пономарева. Комиссия получила доступ к документам Четвертого отдела Пятого управления КГБ, отражающие отношения между КГБ и РПЦ. Обнародование данной информации в публикациях участников комиссии, самого Л. Пономарева, В. Полосина и Г. Якунина тогда шокировали общественность.

Вот цитата из официального документа, который называется «Частное определение Комиссии президиума Верховного Совета Российской Федерации по расследованию причин и обстоятельств ГКЧП. Руководителям, иерархам Русской Православной Церкви:

Комиссия обращает внимание руководства РПЦ на антиконституционное использование Центральным комитетом КПСС и органами КГБ СССР ряда церковных органов в своих целях путем вербовки и засылки в них агентуры КГБ. Так, по линии Отдела внешних церковных сношений выезжали за рубеж и выполняли задания руководства КГБ агенты, обозначенные кличками "Святослав", "Аламант", "Михайлов", "Топаз", "Нестерович", "Кузнецов", "Огнев", "Есауленко" и другие. Характер исполняемых ими поручений свидетельствует о неотделенности указанного Отдела от государства, о его трансформации в скрытый центр агентуры КГБ среди верующих.

Через посредство агентуры держались под контролем международные религиозные организации, в которых участвовала и РПЦ: Всемирный Совет Церквей, Христианская Мирная Конференция, Конференция Европейских Церквей… Председатель КГБ СССР Ю. Андропов докладывал ЦК КПСС о том, что КГБ держит под контролем отношения РПЦ с Ватиканом.

Такая глубокая инфильтрация агентуры спецслужб в религиозные объединения представляет собой серьезную опасность для общества и государева: органы государства, призванные обеспечивать как на многомиллионные религиозные объединения, так и через них, на ситуацию в стране и за рубежом. Как показал государственный переворот 19-21 августа 1991 года, возможность использования религии в антиконституционных целях была реальной». Конец цитаты.

А вот что писал один из членов комиссии В. Полосин (позже перешедший в ислам, возможно потому, что слишком много интересного узнал). Цитирую: «О степени проникновения в церковную среду можно судить по рапорту КГБ в июле 1983 года: «В Ванкувер (Канада) на VI генеральную ассамблею Всемирного совета церквей в составе религиозной делегации СССР направлено 47 (!) агентов органов КГБ из числа религиозных авторитетов, священнослужителей и технического персонала». 47! Интересно: сколько всего было членов делегации? 48?

Июль 1984 года. Цитирую: «В Швейцарию в составе делегации Русской православной церкви на ЦК Всемирного совета церквей выезжали агенты ... (перечисляются их клички), имевшие задание на продвижение на пост генерального секретаря Всемирного совета церквей приемлемого для нас кандидата». То есть это те, кто там имел право голоса. Догадываемся, в каких были санах были эти агенты?

С темой попов-разведчиков мне пришлось столкнуться лично. Эта история, произошедшая в момент нашего уже совершающегося перехода в ИПЦ, стала для меня знамением, уверением Свыше правильности нашего выбора.

Летом 2012-го года мне случилось освящать фундамент дачного домика у супружеской пары таких скромных москвичей-пенсионеров. Ничего примечательного. После освящения завязался разговор, в процессе которого выяснилось, что дедушка в прошлом – военный переводчик, служил в разведке в советские времена. И вдруг он говорит: «а ведь меня учили вере монахини».

И выясняется, что он вырос в каком-то южном городе (кажется, в Таганроге), где с ними жили его двоюродные бабушки-монашки. Обе отсидели по десять лет за веру. Жили без прописки и паспортов. Работали на дому – что-то шили и продавали через родню. В официальные храмы не ходили – говорили, что туда нельзя.

Но это не все. Оказывается, в городе было еще много таких же. Они вместе купили домик на окраине и ходили туда молиться. То есть, по сути, это был законспирированный катакомбный монастырь, о котором не знали ни власти, и не знают, наверняка, историки.

Но и это еще не все. Этому дедушке – тогда еще совсем мальчику, одна из монахинь говорила: «вот вырастешь, будешь в Иерусалиме, поклонись от нас Гробу Господню». Какой был шанс у мальчика-пионера сталинской поры оказаться в Иерусалиме? Это все равно, что на Луну слетать. Но когда он вырос и стал переводчиком, ему пришлось жить и работать на Ближнем Востоке. Вот так сбылись предсказания.

А в довершении всей этой сногсшибательной истории, дедушка сказал: «А в Иерусалиме наш (т.е. советский – патриархийный) главный поп, был полковником, а монахини – связными, они передавали разведданные».

Вот такие разные церкви. Одна – подпольная, катакомбная, с исповедниками и тайным монастырем, с настоящими святыми – прозорливыми монахинями. А другая – с попом-полковником и монашками-разведчицами.

Говорить про экуменизм и прочее у сергиан можно долго. Когда-то меня эта тема сильно волновала. А теперь – совсем не интересует. Все это – это просто трансформация сергианства. Сергианская структура была сформирована изначально как не церковь, и терять ей было нечего. Сергианство – смерть, остальное – трупные пятна, чтобы те, кто совсем ничего не видит, уже могли бы увидеть.

Беседа 7

Часть девятнадцатая: согласие святых

Нет смысла говорить о том, как относились к «сергиевщине» те святые, которых сергиане не признают святыми. Их много, и, хотя они почти все – святые мученики, но их мнение авторитетно только для нас. Поэтому я упомяну тех святых, которых, так сказать, «прославила» РПЦ МП.

Мнение старшего из них по иерархии: святого священномученика Петра – патриаршего Местоблюстителя, митрополита Крутицкого, я уже приводил выше.

Следующий – тот, кому патриарх Тихон в своем завещании первому предполагал доверить Местоблюстительство – священномученик Кирилл (Смирнов), митрополит Казанский. Близкое чадо св. прав. Иоанна Кронштадтского, именно он, будучи викарием Санкт-Петербургским, сопровождал тело покойного о.Иоанна в Столицу в 1908 г. Пережил четыре ареста, заключения и ссылки. Запрещен митр. Сергием (Страгородским) в служении в 1930 г. за отказ вступить с ним в каноническое общение. Расстрелян большевиками 20 ноября 1937 г. близ Чимкента.

Воззрения митр. Кирилла на действия Сергия и развитие сергианства проходили определенные стадии развития.

В 1929 году он писал: «…с моей стороны ничуть не утверждается и не заподозривается якобы безблагодатность совершаемых сергианами священнодействий и таинств…, но только подчёркивается нежелание и отказ участвовать в чужих грехах. …в случае смертной опасности со спокойной совестью приму елеосвящение и последнее напутствие от священника сергиева поставления или подчиняющегося учрежденному им Синоду».

В это время митр. Кирилл считал сергианство еще не расколом и отпадением, а личным грехом Сергия, и относил еще к Церкви всех, кто был в его подчинении, но сам лично не считал для себя возможным быть в молитвенном общении с ним. За что что в 1930 году был запрещен Сергием в служении. Конечно же, всерьез он к этому запрещению не отнесся, т.к. полномочий на это Сергия и его «Синода» никогда не признавал.

В 1934 году, митр. Кирилл высказывается уже жестче о таинствах сергиан: «Это только по форме тайнодействия, а по существу узурпация тайнодействий, а потому кощунственны, безблагодатны, нецерковны, но таинства, совершаемые сергианами, правильно рукоположёнными во священнослужении, не запрещёнными, являются, несомненно, таинствами спасительными для тех, кои приемлют их с верою, в простоте, без рассуждений и сомнения в их действенности и даже не подозревающих чего-либо неладного в сергианском устроении Церкви. Но в то же время они служат в суд и осуждение самим совершителям и тем из приступающих к ним, кто хорошо понимает существующую в сергианстве неправду и своим непротивлением ей обнаруживает преступное равнодушие к поруганию Церкви. Вот почему православному епископу или священнику необходимо воздерживаться от общения с сергианами в молитве. То же необходимо для мирян, сознательно относящихся ко всем подробностям церковной жизни».

Как видно из этого текста, сам митр. Кирилл еще не сформулировал для себя четкой картины отношения к сергиевскому расколу. Он пытается, скажем прямо, изобрести некую «промежуточную» экклесиологию: мол, по умолчанию таинства сергиан (которые по сути – раскольники) безблагодатны, но в силу «правильного рукоположения» - спасительны, для тех, кто ничего не понимает. А кто понимает – не спасительны. Что-то наподобие более позднего «киприанизма»: мол, епископы отпали от Церкви, а паства – нет.

Если эту логику применить к любой ереси, то можно будет сказать, что рядовые католики и лютеране, не понимающие «глубин» богословия, получают в своих «церквях» благодатные таинства.  Но так в Церкви не бывает. Паства отпадает вместе с епископатом. И, поскольку митр. Кирилл был все-таки святой человек и молитвенник, он скоро это осознал.

Свою роль в этом осознании сыграло и тесное общение, переросшее в полное единомыслие, с самым известным представителем Истинно-православной церкви, чьим именем даже принято называть это движение в те года: с митрополитом Петроградским и Гдовским Иосифом (Петровых), который про сергианство понял все еще в 1928 году.

Это единомыслие двух священномучеников Бог засвидетельствовал дарованием им мученических венцов в одно время и в одном месте: возле г. Чимкента 20 ноября 1937 г. 

Вот какой окончательный вердикт вынес о сергиевщине митр. Кирилл уже всего за полгода до своей мученической кончины, в письме от 23 марта 1937 года: «м. Сергий отходит от той Православной Церкви, какую завещал нам хранить Св. Патриарх Тихон, и, следовательно, для православных нет с ним части и жребия. Происшествия же последнего времени окончательно выявили обновленческую природу сергианства».

Три пункта, которые стоит отметить, поскольку они станут общими для всех, приводимых нами, святых: 1. Сергий со своей структурой – не церковь. 2. Православным нельзя быть с ним в общении. 3. Сергианство – новое обновленчество.

Следующий святой, которого, без сомнения все хорошо знают: последний Оптинский Старец Нектарий (Тихонов), (1853 -1928 гг.)  Он пережил арест и заключение в 1923 г., был открытым противником сергианства и запрещал приступать к их таинствам. Откуда это известно? Из воспоминаний его чад и о его чадах.

О его духовном чаде - священнике Димитрии Иванове, писали: «Последним наша Церковь (сергианская – ред.) была объявлена безблагодатной, таинства ея недействительны и даже запрещалось молиться, проходя мимо наших церквей. Свой такой резкий взгляд базировал якобы на мнениях по сему вопросу оптинского Старца о. Нектария, ныне усопшаго».

В беседе с профессорами Комаровичем и Аничковым летом 1927 г (еще до выхода Декларации Митр. Сергия) старец Нектарий называл митр. Сергия обновленцем. На возражение, что последний покаялся, старец ответил: «Да, покаялся, но яд в нем сидит». Своим духовным чадам старец Нектарий говорил: «В красную церковь не ходить». А перед кончиной заповедал, чтобы на его отпевании не было не только ни одного сергианского священнослужителя, но даже и мирянина. (Концевич И. М. Оптина пустынь и ея время. Джорданвилл, 1970, с. 546.).

Выходит, что преп. Нектарий не считал Сергиевскую структуру Церковью (отрицал ее таинства), считал ее продолжением обновленчества, называл ее «красной» (указывал на то, что она создана безбожными красными правителями). И не считал возможным быть с ней в общении. То есть все то же, что написал митр. Кирилл в 1937 году, старец знал еще в 1927-28 гг.

Наиболее развернутое, можно сказать, богословское осмысление явления «сергианства» мы найдем в послании еп. Виктора (Островидова), (1875 -1934 гг.). Этот святой пережил семь (!) арестов, заключения и ссылки. Умер в ссылке от менингита. 1 июля 1997 года святые мощи владыки Виктора были обретены нетленными на кладбище села Нерицы после 63-летнего пребывания их в болотистой почве.

Его реакция на деятельность Сергия появилась в конце 1927 г. – в год «Декларации». Документ называется «Письмо к ближним». Вот выдержки из него:

«С великой скорбью сердца скажу вам о новой лести, через которую диавол хочет увлечь души христианские на путь погибели, лишив их благодати вечного спасения. И эта лесть, увы нам грешным, много горше первых трех: живоцерковников, обновленцев, григориан, безумие которых без труда всем было явно, а погибельность последней лести не всякий может постигнуть, и особенно это трудно тем, у кого ум и сердце обращены к земным вещам, ради которых люди навыкли отрекаться от Господа. Но пусть узнают все, что последняя декларация-воззвание от 16 (29) июля с. г. митрополита Сергия - есть явная измена истине (Ин. 14, 6)».

«… Совершен и величайший грех отречения от Истины Церкви, какового греха не могут оправдать никакия достижения земных благ для Церкви».

«Пусть же мы не будем иметь никогда никакого управления, а будем скитаться, даже не имея где главу приклонить, по образу тех, о которых некогда сказано: «скитались в овечьих и козьих кожах, терпели лишения и озлобления. Те, коих не достоин был мир, блуждали по горам и пустыням, в пещерах и ущельях земли» (Евр. 11, 37-38). Но пусть путем таких страданий сохранятся души православные в благодати спасения, которой лишаются все, уловленные диаволом подобными внешними предлогами».

«Да не ожесточит Господь и сердца подписавших воззвание, но да покаются и обратятся, и да очистятся грехи их. Если же не так, то будем беречь себя от общения с ними, зная, что общение с увлеченными есть наше собственное отречение от Христа Господа».

Если резюмировать кратко мнение свщм. Виктора, то: Сергий и единомысленные с ним епископы отпали от Церкви, предпочтя земные выгоды Царству Божиему. Они должны покаяться, в ином случае общение с ними невозможно – оно равносильно отречению. Для церкви лучше не иметь никакого легально зарегистрированного органа (т.е. уйти в катакомбы»), нежели приобретать его подобной ценой. Сергианское заблуждение более опасно чем предыдущие соблазны (опять указывается на обновленческое преемство сергианства).

От теоретических обличений сергианства свщм. Виктор, как и многие другие иерархи Церкви, перешли к практическому созданию структуры Катакомбной Церкви верных – тех, кто не желал быть в церкви отступников. Среди них были такие прославленные святые, как Иосиф, митрополит Петроградский, архиепископы Феодор Волоколамский, Серафим Угличский и Димитрий Гдовский, епископы Серафим Дмитровский, Сергий Нарвский, Алексий Козловский, Андрея Уфимский, Дамаскин Глуховской, Василий Кинешемский, Павел Старобельский, Иерофей Великоустюжский, Нектарий Яранский, Максим Серпуховской, Иларион Котельнический, Лаврентий Балахнинский и многие другие как в епископском, так и в иерейском сане.

Особое место в собирании и устроении Катакомбной церкви и выработке принципов ее деятельности сыграл святой мученик Михаил – почетный член МДА Михаил Александрович Новоселов. Отложение от отпавшей в сергианство иерархии было психологически сложно для епископов, особенно дореволюционной хиротонии. Михаил Александрович, в отличие от иерархов, воспитанных на послушании начальству, вне зависимости от правоты последнего, не был связан такими стереотипами и мог непредвзято смотреть на сложившуюся ситуацию.

Мученик Михаил заслужено считается главным архитектором Российской Катакомбной церкви. И, конечно же, он оставил и много прекрасных текстов, позволяющих увидеть ситуацию тех времен. Вот что он писал об иерархах, запутавшихся в вопросах «каноничности» и оказавшихся в общении с Сергием: «Эти люди занесли ногу через порог «блудилища», устроенного м. Сергием и его Синодом, но не имеют сил выйти из него, опутав себя канонами, которые являются для них не оградой церковной правды, а кандалами последней. «М. Сергий затягивает петлю на Русской Церкви, но мы бессильны противиться, так как он каноничен». — Чудовищные слова».

Как видим, согласие святых по сергианству было засвидетельствовано при самом его зарождении. Это может кому-то не нравиться, но это – неоспоримый факт.

Часть двадцатая, последняя: Подводя итоги

Итак, в начале мы ставили вопрос: является ли сергианство отпадением от Церкви? Ответ: Да. Сергианство — это раскол, как явление, и ересь как учение.

Самочинный синод, присвоение разбойничьей власти статуса «богоустановленной», прославление тарана-гонителя, солидаризация с палачами царской семьи, поминовение безбожников на богослужении, отречение от мучеников, незаконные запреты, перемещения и прочие прещения, осуждение политики Сергия митрополитом Петром, согласное мнение святых – все это говорит об одном: Сергий и «иже с ним» отпали от Церкви. Отпали в раскол, который вполне можно квалифицировать и как ересь, потому что за всеми этими деяниями стоит соответствующая вера.

Осуждение сергианству изрекли святые мученики, которые не могли преломить Евхаристический Хлеб с Сергием и сказать ему: «Христос посреди нас». Лучшим определением этого осуждения сергианства стали слова священномученика Кирилла (Смирнова): «для православных нет с ним части и жребия».

Послесловие

16 мая 2024 г., на другой день после 80-летия со дня смерти «патриарха» Сергия, в Богоявленском Елоховском соборе в Москве состоялась Конференция «Патриарх Сергий и его духовное наследство». Участники обсудили вопрос о возможности канонизации патриарха Московского и всея Руси Сергия (Страгородского), сообщается на сайте РПЦ.

Инициатором конференции, по словам ее организаторов, стал патриарх Московский и всея Руси Кирилл, который также направил приветственное послание конференции по случаю этой даты и отслужил панихиду по патриарху Сергию в Елоховском соборе.

В своем послании он, в частности, отметил: «Доведя свои деяния до логического завершения, Святейший Сергий покинул земной мир, сохранив Церковь и оставив прочный фундамент, на который продолжает опираться Ее земная жизнь до сегодняшнего дня».

Эта, отмеченная автором послания, преемственность нынешней РПЦ делу Сергия, не являются чем-то новым и неожиданным. Тем не менее, утверждение, что РПЦ МП твердо стоит на сергианском фундаменте, ценно как самохарактеристика, как некая очередная декларация собственной сути.

Книжники и фарисеи, которым Господь сказал, в свое время: «горе вам», украшали гробницы пророков, которых избили их отцы, но говорили, что если бы они жили во дни отцов своих, то не стали бы убийцами пророков.

В нынешней ситуации все не так: гробы мучеников золотятся и украшаются, но духовные дети тех, кто предал мучеников, не говорят, что поступили бы не так, чем их отцы, но выражают полную поддержку их поступкам. Воистину: каждый сам себе выносит приговор.

Каждый сам решает, на каком камне строить свою церковную жизнь. Кто-то решается строить на «прочном фундаменте» Сергия. Но есть и те, кто избирают другой Камень. Камень – с большой буквы. Все, что тут было сказано – именно для таковых.