Сегодняшний доклад о психологии групп, по просьбам трудящихся и монашествующих, кратко повторяет содержание доклада на специальном психологическом семинаре в январе 2016 года. Не всем удалось тогда его услышать, и были пожелания повторить версию «лайт».

Понятно, что мы не все расскажем о психологии групп, на это просто не хватит времени. Сейчас получится только краткое введение в тему, которая слабо освещена в популярных российских изданиях и которой уделяют недостаточно внимания. Переведено очень мало трудов, вышедших на Западе. И о том, какие исследования в этой области проводились, у нас мало известно широкой публике. Правда, благодаря недавно изданному переводу книги Отто Кернберга «Конфликт, лидерство, идеология в группах и организациях» желающие что-то смогут узнать об этом.

Но зачем нам вообще об этом знать? При чем тут мы и психология групп?

Во-первых, ничто человеческое нам не чуждо, а любой человек – существо социальное. Мы рождаемся, развиваемся и живем обязательно в составе какой-нибудь группы. Понятно, что первичной группой является семья – это родители, сиблинги (то есть братья или сестры). Человек формирует свою идентичность, запечатлевая в себе образы других значимых людей и паттерны (образцы) отношений в семье. С психоаналитической точки зрения, первыми такими отношениями являются отношения между младенцем и матерью в первый год жизни. Это такой период, когда младенец сначала себя и окружающий мир воспринимает как одно целое, затем он выделяет мать, но и ее он воспринимает не целостно, а как частичный объект: сначала устанавливает отношения с грудью матери, которая кормит его, а потом начинает различать саму мать, через какое-то время отца, других людей и устанавливать с ними отношения. Человеческий детеныш не может выжить без отношений с другими, в одиночестве. Это не жеребенок, который родился и сразу на ноги встал. Но примерно в течение первого года жизни и даже дольше ребенок нуждается в очень тесном контакте с матерью. Качество этого контакта в каждом случае уникально и зачастую может быть таково, что наносит серьезный ущерб формированию идентичности человека. «Достаточно хорошая» мать (это специальный термин, введенный в психоанализ Дональдом Винникоттом) устанавливает с ребенком отношения, названные «холдингом» (от англ. hold − поддерживать) − это состояние, когда все потребности ребенка удовлетворяются, он защищен, но не знает, что его поддерживают. Это способствует тому, что ребенок экспериментирует с внешним миром и исследует его, но при этом находится в безопасных условиях, которые обеспечивает мать. Так у ребенка формируется базовое доверие к миру. Но, как вы понимаете, бывает и по-другому, но сейчас не будем на этом останавливаться.

Во-вторых, психология групп для нас важна потому, что ее законы влияют на мир. Казалось бы, какая нам разница, что написали психоаналитики или социологи об этой психологи групп. Пусть это ученые изучают. Но нет. ХХ век дал нам два ярчайших примера, перевернувших это представление. Отсчет исследований в области психологии групп принято вести от книги Гюстава Лебона «Психология народов и масс» (1895). Лебон, находясь под очень большим впечатлением от революционных событий во Франции и того, что может учинить толпа, начинает исследовать вопрос, почему люди, которые поодиночке являются рациональными и разумными, оказываясь в толпе, сильнейшим образом регрессируют. Человек начинает вести себя не так, как если бы он действовал индивидуально или в составе небольшой (два-три человека) группы. В толпе его деградация оказывается на уровне совершенно низменного реагирования.

Лебон приходит к выводу о некоторых механизмах влияния лидера на толпу и толпы на лидера и о механизмах, которые в толпе работают. В частности, это чувство единения, когда толпа становится как бы единым организмом. Возникает даже такое понятие, как «душа толпы». Вообще Лебон был за добро и исследовал этот феномен, для того чтобы понять, как можно предотвратить то, что было, например, во время Французской революции. Будучи журналистом, Лебон писал очень живо увлекательно, и европейская аристократия заинтересовалась его идеями. У него появились ученики, среди которых был и Бенито Муссолини. Получилось так, что в книге фактически «даны были указания», как управлять толпой: делай раз, делай два, делай три. И такие известные всем люди, как Адольф Гитлер и В. И. Ленин тоже прочитали книгу Лебона и сделали все четко по «инструкции». Она оказалась настолько хороша, что о последствиях известно всем. Германия очень сильно переосмысляет сейчас то, что произошло. Ведь невозможно было предположить, что германское общество, которое на тот момент создало выдающуюся философию (ведь даже при разном отношении к немецким философам нельзя отрицать, что их вклад в мировую культуру и науку очень значителен), сформировало прогрессивные идеи, в том числе и в области психоанализа, практически мгновенно, всего за несколько лет, превратится в ужасающее тоталитарное государство. Благодаря исследованию фашизма мы имеем очень много работ по психологии групп, и результаты этого исследования потрясли общественность.

К сожалению, в нашей стране все еще критически не переосмыслен пройденный путь коммунистического движения. Ведь практически нет разницы между фашизмом в Германии и геноцидом собственного народа в Советском Союзе. Упрощенные лозунги, обращение харизматичного лидера с толпой как с женщиной – все это было вычитано у Лебона. И не надо думать, что это как-то случайно получилось. В действительности были использованы именно эти технологии. Какое-то время труд Лебона был запрещен в Советском Союзе. Книгу не издавали вплоть до 1990-х годов, потому что считалось, что она вдохновила Гитлера. Но по свидетельствам очевидцев, эта книга была одной из настольных и у В. И. Ленина.

Следующий по значимости труд в изучении психологии групп –работа Зигмунда Фрейда «Психология масс и анализ человеческого Я» (1921). Фрейд также был вдохновлен книгой Лебона. В своей работе Фрейд рассматривает идеи Лебона и изучает законы поведения толпы уже с позиции психоанализа. В качестве объекта исследования он берет такие искусственные образования масс, как армия и церковь (правда, говорят, Фрейд ни в армии не служил, ни в церковь не ходил, но тем не менее).

Фрейд приходит к выводу, что на лидера толпы переносится эго-идеал каждого человека. При этом человек снимает с себя ответственность за свои поступки, перекладывая ее на лидера. За счет идентификации с другими членами группы человек переживает чувство всемогущества, что снимает барьеры для проявления прежде всего агрессии и примитивной сексуальности. Толпа реагирует на воздействие так, как реагирует младенец первых трех месяцев первого года жизни на внешние стимулы. Регрессия людей разумных и рациональных к состоянию младенца, чье представление о себе и мире только формируется, в толпе происходит буквально мгновенно. Причем «мгновенно» здесь не является метафорой. Фрейд сравнивает толпу с первичной ордой, а лидера – с сыном, убившим отца в этой орде и ставшим на первые позиции. Но углубляться в это мы сейчас не будем, а ограничимся только этим замечанием.

Затем английский врач Уилфред Бион, работая во время Второй мировой войны в госпитале и ставя перед собой задачу реабилитации поступивших туда военнослужащих, начинает изучать психологию малых групп. На ней мы сегодня остановимся подробнее, а пока – кратко о том, кто еще изучал психологию группы и внес свой значительный вклад в теорию. Основополагающий труд Биона в этой области (Experiences in groups) не переведен на русский язык, но кратко ознакомиться с его взглядами можно в книге «Введение в работы Биона: группы, познание, психозы, мышление, трансформация, психоаналитическая практика», там несколько абзацев посвящено описанию его теории.

Райс (1965) и Турке (1975), чьих работ нет вообще на русском, изучали поведение больших неструктурированных групп от сорока до ста двадцати человек, то есть меньших по размеру, чем толпа.

Такая группа ведет себя как маленький ребенок, но уже не младенец. Райс и Турке описывают характерные вещи, которые случаются с человеком внутри большой группы, в частности потерю идентичности. При общении в небольшой группе или в паре у нас всегда есть какая-то обратная связь, когда мы видим отклик на свои действия или слова. Турке замечает, что в неструктурированной большой группе вербальные коммуникации утрачиваются и резко снижается реалистичность оценки человеком последствий своих высказываний или действий. Кажется, что в таких группах никто не в состоянии друг друга слышать и адекватно оценивать поведение другого человека. В ситуации, когда возникает сразу слишком много контактов и очень много объектов для контроля, человек, во избежание психической перегрузки, регрессирует к поведению младенца четырех-двенадцати месяцев.

Члены большой неструктурированной группы испытывают страх из-за возможной агрессии со стороны других членов. Когда вербальные коммуникации нарушены и нет практически никакой обратной связи, ничего не понятно, человек опасается нападения. Презумпция виновности срабатывает быстрее, чем презумпция невиновности.

Те, кто пытается сохранить хоть какое-то подобие индивидуальности в атмосфере таких групп, сталкиваются с проявлением агрессии в свой адрес. Что сразу возникает в такой группе как защитная реакция? Это так называемая конвенциональная мораль, или мещанская идеология здравого смысла. То есть происходит упрощение идеологии. Она строится на зависти к мышлению, индивидуальности и рациональности.

Анжу (D. Anzieu, 1971), работ которого тоже нет на русском языке, продолжает исследование больших неструктурированных групп и говорит, что в них возникает фантастическая концепция группы как «всемогущей матери». Понятно, что ребенок развивается в отношениях с родителями обоего пола или замещающими их лицами, но, безусловно, первичным объектом для общения является «всемогущая» мать. Этим характеризуется ранняя стадия развития. Группа воспринимается людьми так, как если бы это была всемогущая кормящая и всеудовлетворяющая мать. Развиваются такие иллюзии, что все члены группы абсолютно равны между собой. Нивелируются половые и все прочие различия. В качестве еще одной иллюзии выступает идея о том, что группа сама себя порождает, потому что это всемогущая мать, которая может порождать и сама по себе может все исправить.

Жанин Шассге-Смиржель (J. Chasseguet-Smirgel, 1975), ряд работ которой переведен (но они не по психологии групп, а по женской психологии), говорит, что любая группа – малая, большая и толпа – имеет тенденцию к тому, чтобы выдвинуть кого-то на позицию лидера. Нам внушают, что лидер берется ниоткуда, что он приходит и овладевает этой толпой или группой, беря на себя управление. На самом деле это не так, потому что лидер и толпа (или группа) влияют друг на друга. И группа зачастую выдвигает на позиции лидера того, кто будет обеспечивать «основную иллюзию», помогающую поддерживать ее существование и защищающую от примитивных страхов и проявлений агрессии. И если раньше считалось, что лидер – это некий «отец», который устанавливает закон, то Шассге-Смиржель пишет, что лидер берет на себя псевдоотцовские функции и устанавливает не закон, а выступает как «продавец иллюзий». Именно такой лидер становится главой группы, а не человек с отцовскими качествами.

На этом мы закончим краткий обзор и немного поговорим о работе Биона: о том, что он обнаружил, работая с группами от трех до семи человек. Перед этими группами были поставлены определенные практические задачи. Наблюдая за ними, Бион пришел к выводу, что в ходе совместной работы в группе проявляются такие действия, которые никак не могут быть направлены на решение поставленной перед группой задачи. Но они с завидной регулярностью осуществляются и относятся явно к чему-то другому. Бион выделил три типа совокупностей таких действий – и по-русски их названия принято переводить как «базовые допущения». Базовое допущение – это главная фантазия регрессивной группы о себе самой и об окружающем мире, которая определяет действия как внутри группы, так и на ее границах с внешним миром. Когда группа работает на выполнение поставленной задачи, она называется рабочей. И хотя нам всем кажется, что мы работаем, это не так. Вроде бы мы все нормальные люди. Но если почитать, что такое психологическая норма, мы поймем, что нам до этой психологической нормы пахать и пахать всю жизнь, причем серьезно работая над собой, и зачастую – при помощи специалистов, а то и медикаментов. Поэтому если кто-то пошел работать и перед рабочим коллективом поставлена какая-то задача, это не означает автоматически, что это рабочая группа.

Рабочая группа – это аналог психически здорового индивидуума, и для достижения такого состояния нужно много поработать. Обычно же в группах проявляется следующее. Приходит хороший специалист, профессионал. Если он попадает в регрессивную группу, или иначе в группу базовых допущений по Биону, он деградирует, причем до такой степени, что может сойти с ума. Но, согласно исследованиям Кернберга в психиатрических учреждениях люди с серьезной психической патологией, будучи в составе некоторых рабочих групп, показывали результаты, сопоставимые с результатами здорового человека. То есть рабочая группа является терапевтическим сообществом, но как добиться того, чтобы группа стала такой?

Сначала нужно сказать о базовых допущениях, к которым регрессирует группа. Кратко говоря, создается групповая мифология, или групповая иллюзия. Зачем она нужна? Новая задача – это некий вызов, который дает возможность человеку расти и развиваться. А рост и развитие невозможны без некоторой боли и довольно упорного труда. Но, как всякое живое существо, человек стремится не выходить из зоны комфорта, как это происходит, например, в деструктивных семьях, где ситуация сама по себе довольно плохая, но выйти из нее кажется еще худшим выходом. В норме живой организм боится изменений. И группа точно так же боится изменений и им сопротивляется. Так вот, чтобы изменения все-таки не проводить (а решение задачи не может не влечь за собой изменений для группы и ее членов), группа предпочитает совершенно бессознательно, но при этом весьма согласованно воспроизводить групповую фантазию.

Первая группа базового допущения – это группа зависимости, иждивенчества (basic assumptions of dependence). Мораль и идеология очень проста. Лидер группы назначается всемогущим. Он единственный, кто знает, как правильно и как надо. А все остальные, особенно ближайшее окружение, делают «головёночку набекрень»: мы такие немощные, сирые, убогие, да что мы можем, да все за нас кто-то решит. Похоже на то, что в нашей стране это базовое допущение – часть нашей культуры. Для нас это характерно. И вообще это очень для многих характерно. Вообще чтобы к базовому допущению регрессировать, усилия предпринимать не надо, все получается естественно. Это чтобы рабочей группой стать, надо поработать. Очень удобная эта идея, что давайте мы ничего делать не будем, а «как батюшка благословит». Культ лидера создается и в церковной среде, и в обществе, что было и в Германии (культ Гитлера), и в Советском Союзе (культ Сталина). Конечно, для группы здесь большая выгода, потому что так приятно паразитами жить. Я ничего не решаю, ни за что не отвечаю. Это такой отказ от выбора, отказ от ответственности. Пусть за меня решают. Когда в этой группе выдвигается лидер, человек на этой позиции начинает испытывать огромнейшее искушение. Никогда не надо недооценивать и никогда не надо осуждать его, потому что как только вы окажетесь в ситуации, когда другой человек или много человек смотрят на вас как на Господа Бога, что и происходит зачастую в Церкви, «крышу» тут сорвет у любого. Священнику исповедуются, и бывает, что ставят для этого совершенно молодого, неопытного человека, а к нему приходят, например, женщины старше его, которые ассоциируются с матерью, и они смотрят на него как на Бога. Представьте себе: мать смотрит на вас как на Бога. Крышу сорвет у любого. Есть такое и у психотерапевтов, и психоаналитиков. Это очень естественно – стремиться сделать из психотерапевта этакого «всемогущего родителя», чтобы прильнуть к его «родительской груди». И чтобы «крышу» не сорвало, у психотерапевтов есть супервизоры – это другие терапевты, к которым обращаются, чтобы разобрать рабочие случаи. А у нынешних священников такого супервизора нет. Так и в группе базового допущения лидер не может устоять перед искушением всемогуществом. А человека, который может устоять (то есть психически здорового), группа, скорее всего, извергнет как инородное тело.

Как развивается дальше судьба этой группы? Когда идет мощная идеализация, другая ее сторона – обесценивание. Как только лидер совершает ошибку, группа его мгновенно «сжирает». Вспомним из нашей истории: сначала был культ личности Сталина, потом было разоблачение сталинизма. Сначала его обожествляли, а потом – втаптывали в грязь. Нормальной позицией является, естественно, объективное рассмотрение. Всегда бывают плюсы и минусы. Возможно, конечно, что-то будет перевешивать. Но должна быть некая бесстрастная оценка по фактическим действиям. А при идеализации происходит обесценивание лидера, группа ему не прощает ошибок. Мол, что это ты меня кормить перестал? И – выбирает тут же другого. Понятно, что ничего хорошего в результате не получается.

Вторая группа базового допущения (basic assumptions of fight-flight – борьба–бегство) демонстрирует поведение, характерное для детей младшего и среднего подросткового возраста, для которого характерна реакция по типу «борьба–бегство», fight-flight. Это один из наших базовых механизмов и инстинктов: при появлении опасности мы должны как-то реагировать, о чем мы уже говорили в предыдущей беседе. И чтобы задачу не решать и не меняться, механизм fight-flight порождает иллюзию, что все проблемы от внешних врагов. Сразу появляется разделение на «мы» и «они». «Мы», естественно, «хорошие», а «они» – «плохие». И начинается борьба. Если мы слышим такую риторику, в частности по телевидению, это значит, что общество свои задачи решать не хочет и не может. Мы фантазируем и перекладываем решение своих проблем на внешних врагов. Мол, «мы» бы, конечно, сделали, но «они» не дадут. Так что давайте с «ними» бороться и как-то «их» обличать. Зачастую внешний «враг» может быть найден, с ним могут быть даже какие-то военные действия, и его даже можно победить. Можно даже победить всех внешних «врагов». И – о, ужас! – что же теперь делать, если мы победили всех внешних «врагов»? Неужели теперь нам решать задачу, которая перед группой поставлена? Ну нет, мы этого делать не будем, потому что по-прежнему не хотим ничего в себе менять. Что мы сделаем? Если нет внешних врагов, мы найдем внутренних, и группа поделится пополам. Этот процесс бесконечен. А от осины, как известно, не родятся апельсины.

Третья группа базового допущения – это группа «образования пары», basic assumptions of pairing. С той же целью, чтобы не меняться и над собой не работать (это на бессознательном плане, потому что так-то все, конечно, за добро, все хотят решать задачу, всей душой за перемены, строим социализм, коммунизм и что угодно… но почему-то получается, что другие проблемы более насущны), внутри группы выделяется пара, чаще всего гетеросексуальная. Мужчина и женщина должны родить какого-то «ребенка» или какую-то идею, которые принесут всем освобождение. Эта группа ждет спасителя, и все надежды переносятся в будущее. Это так называемые мессианские культы, часто популярные у детей старшего подросткового возраста, когда человек более-менее сохранен, находится в сравнительно более нормальной психологической позиции и у него начинается процесс образования пары, установления значимых отношений с Другим. Это, конечно, прогресс по сравнению с предыдущими двумя случаями, но по отношению к рабочей группе это все равно регресс. Но если группы dependence или fight-fligh мы можем видеть хоть каждый день и повсеместно, то примеры группы pairing наблюдается редко, и о ней мало что написано. Одним из примеров такой группы, о которой пишет Бион, является аристократия с ее идеями рода, фамилии. Это такая надежда на то, что кто-то придет и спасет. Мы что-то породим, и в будущем все будет, поэтому в настоящем не нужно что-либо делать, а просто сидеть и ждать.

На этом обзор групповых регрессий можно закончить. Но следует сказать несколько слов о рабочей группе, к которой хотелось бы приближаться. Что ее характеризует? Термин «рабочая группа» Бион использует для указания на определенный тип группового мышления и на происходящую из него культуру. Рабочая группа требует от ее членов кооперации и усилий. Это действительно группа, которая идет, конечно, спотыкаясь и падая, но все же поднимаясь. Это такой же путь совершенствования, как и у человека. Рабочая группа является результатом определенной зрелости, готовности к тому, чтобы участвовать в ней. Такое психическое состояние предполагает, во-первых, контакт с реальностью, которая не отрицается, не обесценивается и принимается по фактам, и факты оцениваются достаточно бесстрастно. Мы не делаем вид, что ничего не происходит, не берем из реальности куски, которые нам нравятся, и не отбрасываем те, которые не нравятся. Членам рабочей группы присуща терпимость к фрустрации. Фрустрация – это невозможность реализовать сиюминутно некоторые свои потребности и желания, то есть когда надо потерпеть. Не все можно немедленно реализовывать, а некоторые свои стремления и желания даже и не нужно. Неприятное состояние, которое возникает, когда мы вынуждены тормозить себя, называется фрустрацией, и ее надо перетерпеть. Для рабочих групп характерен контроль эмоций, и, по описанию Биона, это похоже на Эго, которое описывает Фрейд.

Организация рабочей группы отличается от группы базового допущения. На этом уровне функционирования задача, которая должна быть разрешена рабочей группой, предполагает использование рациональных и научных методов работы. Лидером в рабочей группе является человек, который наиболее эффективен в обеспечении возможности такой работы. То есть это не тот, кто нам больше нравится, и не тот, кто более симпатичен или лучше говорит. Здесь подход очень рациональный и, может быть, даже утилитарный в хорошем смысле этого слова. Лидером становится тот, кто лучше всего подходит для решения данной конкретной групповой задачи. И совершенно неважно, нравится он вам или не нравится: он решает задачу. Решение задачи может быть сопряжено с серьезными трудностями и дискомфотом. Но это может способствовать росту и развитию группы.

Очень важно, что в рабочей группе есть вербальный диалог. Рабочая группа терпит фрустрацию и дает возможность развиваться новым идеям. Тогда как косная группа базового допущения любой новой идее, которая повлечет за собой катастрофическое изменение (это переход на новый уровень существования, то есть это ее развитие, трансформация), будет сопротивляться. Она будет ее отвергать как инородное тело.

Бывают еще случаи, когда рабочая группа может создаваться внутри организации, являющейся группой базового допущения. И тогда между рабочей группой и группой базового допущения всегда будет конфликт, потому что они являются друг для друга инородными организмами. И, как правило, группа базового допущения будет отторгать и выбрасывать из себя рабочую группу. Так же будет и в рабочей группе, если внутри нее будет образовываться группа базового допущения. Но если сама рабочая группа будет достаточно устойчива и здорова, она будет отвергать это базовое допущение. В любом здоровом организме инородное тело будет атаковано и удалено.

Характерным признаком рабочей группы является то, что в ней дается возможность развиваться новым идеям. Эти идеи не обожествляются, не отрицаются, от них не стремятся избавиться. Их развитию никто не препятствует. И ровно наоборот происходит в группах базового допущения. Конфликт между этими группами, безусловно, неизбежен. Но подлинная трансформация и переход на более высокий уровень развития возможны только в такой рабочей группе. Естественно, что этот процесс болезненный, как и любые процессы роста.

Чем дискомфортна рабочая группа для индивидуума? Здесь слишком большая свобода выбора и большая ответственность, от чего спасают группы базового допущения, в которых действительно гораздо комфортнее. Человек, который входит в состав рабочей группы, подвергается неизбежному риску одиночества, изоляции и боли, неизменных спутников свободы.

Создание рабочих групп, построение групп по образу рабочей группы и стремление к этому состоянию – это такая аскетика для группы. Если в христианском плане говорить, то это как горницу вымести. Психологическая норма для человека – это такое состояние, следующим за которым является святость. И если говорить о христианах, то рабочая группа – это та, в которую входит Христос и которая становится Церковью. Потому что Церковь, безусловно, рабочая группа. Так что будем стремиться к этому.

Обсуждение

Из зала: Возник вопрос по поводу управления толпой: это возникает с теми людьми, которые уже как бы ущербны были? Или это может со вполне адекватными людьми произойти?

Н. Г.: Нет, так считать – это одна из самых больших ошибок, которой, кстати, интеллигенция очень грешит. Не нужно таких иллюзий. Регрессия в толпе мгновенна и не зависит от уровня развития человека. Единственное, что нужно, – ни в коем случае не пытаться переубедить толпу. Из толпы нужно выходить мгновенно. То есть как только вы поняли, что оказались в толпе, контакт с ней нужно физически разрывать.

Из зала: Допустим, возникло такое явление в Германии, как Гитлер. Но до Гитлера германский народ был ущемлен. И с приходом к власти Гитлера произошел очень большой рывок из депрессии.

Н. Г.: А что понимать под словом «ущемлен»?

Из зала: Ну, например, проиграли Первую мировую войну.

Н. Г.: Понятно. Некоторые объективные причины есть, и это благоприятный фон, безусловно. Но это не значит, что народ был ущемлен. Не надо их недооценивать: это не какие-то ущербные люди. В чем, собственно, состояла цель эксперимента Милгрэма, который он собирался проводить в Германии, чтобы исследовать, как возможно человеческому существу дойти до такого совершенно звериного состояния? Как такое вообще возможно? Кстати, да, у Милгрэма и большинства ученых было такое предположение, что немецкий народ в чем-то сильно ущербен, что в Германии на тот момент сложились некоторые специфические неблагоприятные условия, приведшие к фашизму и к тому, что к власти пришел Гитлер. Прежде чем отправиться в Германию и проводить эксперименты на немцах, Милгрэм решил провести эксперимент на соотечественниках, американцах, у которых не было никакого Гитлера. Участниками эксперимента были обычные люди. Он был представлен им как исследование влияния боли на память. В опыте участвовали экспериментатор, испытуемый и актер, игравший роль другого испытуемого. Заявлялось, что один из участников («ученик») должен заучивать пары слов из длинного списка, пока не запомнит каждую пару, а другой («учитель») – проверять память первого и наказывать его за каждую ошибку все более и более сильным электрическим разрядом. Начав с 15 В, «учитель» с каждой новой ошибкой должен был увеличивать напряжение на 15 В вплоть до 450 В. «Учитель» видит, какова сила тока, каковы пределы, где начинаются страдания «ученика», на которого ток воздействует. И более того, он видит, как плохо человеку – актеров на роль «учеников» подобрали хороших. Логично предположить, что большинство людей откажутся от такого эксперимента или остановятся, увидев, что причиняют страдания другому. Но реальность оказалась совсем иной: большинство испытуемых «учителей» увеличивали силу тока даже тогда, когда они понимали, что их воздействие на «ученика» приведет к летальному исходу. Знаете сколько человек дошли до отметки 450 вольт? 65% от всех испытуемых! Остальные остановились очень близко к этой отметке. Милгрэм пришел в ужас, когда он понял, что ничего специфического, особенного с немецким народом не случилось. Это общечеловеческое подчинение авторитету. Причем откуда они знали, что это за специалист им приказывает и зачем? Ничего им не объяснили. Просто сказали: вам будут давать указания, просто их исполняйте. Что и продемонстрировал Нюрнбергский процесс. Немцы, которые работали в концлагерях и отправляли тысячами в газовые печи и прочие ужасы творили, говорили: я выполнял приказ. Очень мало находилось смельчаков, отказывающихся выполнять приказ. Большинство людей выполняют приказ, даже видя, как другой человек умирает. Слава Богу, что в эксперименте Милгрэма никто не умер, потому что никакого тока не подавалось, просто актеры хорошо знали свою роль. «Я обнаружил столько повиновения, – говорил Милгрэм, – что не вижу необходимости проводить этот эксперимент в Германии». Его ужаснуло собственное открытие.

Из зала: Это ужаснуло весь мир. Никто не поверил этому эксперименту. Его стали повторять и получать те же результаты.

Н. Г.: Да, поэтому не надо никаких иллюзий: нам всем это свойственно. И об этом надо знать. Результаты эксперимента показали, что необходимость повиновения авторитетам укоренилась в нашем сознании настолько глубоко, что мы можем выполнять приказ начальства, несмотря на моральные страдания и сильный внутренний конфликт.

И, кстати, вот почему в Европе и в Штатах отслеживают всякие тоталитарные проявления – потому что они знают, что последствия могут наступить мгновенно. Большинство из нас, простых людей, кожаных, к этому склонны. Мы будем выполнять приказ.

Еще одно: во главе группы часто оказываются психопаты и злокачественные нарциссы. Это просто идеальные, прекрасные лидеры. Чем хорош злокачественный нарцисс или психопат в качестве лидера группы? У него нет никаких ценностей, поэтому он совершенно легко примет ценности группы, в которую он входит. Он одержим некой идеей, и у него нет чувства эмпатии. Большинство людей не очень уверены в себе, и у них всегда есть сомнения и терзания, можно или нельзя так или иначе делать. А прекрасный нарциссический лидер вообще не понимает этих метаний: они у него просто отсутствуют как класс, что воспринимается как этакая уверенность в себе, завораживающая толпу. Лидер руководит толпой, а лидером руководит идея. Поскольку в толпе никто такого себе особо позволить не может, а лидер – может, люди с удовольствием перекладывают на него ответственность за все, а себе уже ни в чем не отказывают.

Из зала: Вы упомянули, что в рабочей группе участник чувствует одиночество. Вы бы не могли развить этот тезис и пояснить почему?

Н. Г.: Просто в рабочей группе не создается групповая иллюзия. Каждый индивидуум остается индивидуумом. Есть кооперация свободных индивидуумов. Они объединяются не для того, чтобы хорошо время провести, а для того чтобы решить задачу. А решение задачи никакого приятного времяпровождения может и не предполагать.

Из зала: Но одиночество – это же не какое-то времяпровождение…

Н. Г.: Одиночество – потому что нет слияния. Каждый за свои действия отвечает. У каждого свой периметр работы. Когда группа деструктивная, то конкретный ее член разделяет некую коллективную ответственность, уклоняясь от своей собственной. Он сливается в некоем экстазе с группой и отдает свою свободу и ответственность на откуп лидеру. В рабочей группе человек остается наедине со своим выбором, своей свободой и своей ответственностью. То есть он не может ни на кого переложить это бремя, и в этом одиночество. Это мой воз – и его мне везти, никто за меня его не повезет. Так же как и заботу о спасении собственной души.