© 2006 - 2017 «Из глубины воззвах к тебе» | редактор сайта – епископ Игнатий (Душеин)
"Я все думаю о происшедших событиях в Церкви
и вот, проверяя себя,
перед лицом смерти могу только сказать,
что с тем умом и с той душой, которые дал мне Господь,
я иначе поступить не мог".
Последние слова о. Феодора Андреева
Редкая для Петрограда весенняя тихая солнечная погода. Лишь яркая изумрудная, еще девственная, майская листва, колышимая нежным ветерком, перешептывается на деревьях. По милому родному Невскому движется многотысячная процессия. Вообще всякого рода шествия за последнее десятилетие здесь уже давно стали обыденными. Но это – совсем необычное. Здесь нет кумачовых транспарантов, и юноши здесь не вульгарно-крикливы, а трепетно-молитвенны; девушки же не в красных косынках, а в белоснежных платочках. Все они не размахивают руками, а крестятся. Вместо режущих слух адского Интернационала, надоедливых звуков Марсельезы слышны святые молитвы. Здесь нет циничной матерной перебранки, а с благоговением произносится Святое Божие Имя. Иконы, благозвучные церковные песнопения да нежный перезвон кадильных бубенцов. Настоящий крестный ход.
В последний раз невские жители созерцали подобное уже давно – в 1918 году, во время посещения их града Святейшим Патриархом Тихоном. Два стареньких архиерея с посохами в окружении иподиаконов и многочисленный сонм священников в светлых ризах, несущих украшенный весенними цветами гроб, уже подходят к стенам Святой Лавры небесного покровителя северной столицы, а замыкающие шествие, не отравленные иллюзорным ядом безбожников, верные благодатному Православию люди, еще только выходят с набережной канала Грибоедова от Храма Воскресения Спасителя на Невский проспект.
Они не суетятся и не спешат, а степенно в смирении замыкают этот необычный для "красного" Петрограда крестный ход, потому что знают, что гроб с их любимым пастырем еще до вечера будет стоять в иосифлянском Тихвинском храме Александро-Невской Лавры, и каждый сможет проститься, отдать ему последний поклон. А вечером досточтимый батюшка будет погребен на братском Никольском кладбище.
Так хоронили отца Феодора Андреева, замечательного проповедника и борца за свободу Церкви. "Со времен похорон Достоевского Петербург не видел такого скопления народа", - писал профессор А.И. Бриллиантов своему другу.
И.М. Андреев (Андреевский) писал: "Отец Феодор Андреев прославился своими замечательными проповедями, слушать которые собиралось так много народа, что огромный собор не мог вместить всех желающих услышать вдохновенное православное слово. Среди слушателей было много профессоров, и студентов Военно-Медицинской Академии, и Университета, и научных сотрудников Академии наук, которые постепенно становились духовными чадами о. Феодора… Митрополит Иосиф, архиепископ Димитрий и епископ Сергий Нарвский чрезвычайно высоко ценили о. Феодора Андреева, называли его "адамантом Православия", незаменимой "жемчужиной". Благоговели перед ним и профессор С.А. Аскольдов, проф. А.И. Бриллиантов, проф. М.А. Новоселов и многие другие выдающиеся богословы-философы и общественно-политические деятели".
Позднее академик Д.С. Лихачев вспоминал: "Это был в двадцатых годах знаменитейший проповедник, на проповеди которого в Сергиевскую церковь, угол Литейного и Сергиевской, стекалась вся интеллигенция Петрограда".
Отец Феодор тихо скончался 10/23 мая 1929 года у себя на квартире (Лиговка, 21-а, кв. 7), которую смело можно было бы назвать залом заседаний Священного Синода Истинного Православия. В "соответствующих" же органах она именовалась "главным штабом иосифлян". Вообще-то термин "иосифляне" как раз и появился в тех самых "соответствующих органах". Наименования "иосифляне" и "иосифлянский раскол" ввели в новейшую историю Русской Церкви митрополиты Мануил (Лемешевский) и его ученик Иоанн (Снычев) ("Церковные расколы в Русской Церкви". Самара, 1997). Однако, именно последователей митрополита Иосифа и прочих иерархов, не принявших "Декларации" 1927 г. и узурпации церковной власти митрополитом Сергием, вполне справедливо именовать Православием, ибо именно они сохранили православную Церковь во всей ее чистоте – чистоте догматической и канонической. А последователей митрополита Сергия и его лукавой "Декларации" соответственно следует назвать "сергианами" и "сергианским расколом". Именно это убедительно и вполне богословски обосновано доказывают в своих трудах главные идеологи "иосифлян", т.е. защитники подлинного Православия, о. Феодор Андреев и проф. М.А. Новоселов (теперь уже аргументировано доказано, что в 1923 году, по благословению св. Патриарха Тихона, он был пострижен в монашество с именем Марк и тайно хиротонисан архиепископами Феодором (Поздеевским), Арсением (Жадановским) и епископом Серафимом (Звездинским) во епископа Сергиевского).
Таким образом, со смертью о. Феодора Андреева Православная Русская Церковь, хотя и обрела на Небесах нового молитвенника, но на земле потеряла своего нового Максима Исповедника.
Влияние протоиерея Феодора Андреева и Михаила Александровича Новоселова на защиту святого Православия и в целом на антисергианское движение значительно. О. Феодора и тогда, и современная церковно-историческая литература, именуют "главным идеологом иосифлянства", "первым лицом в организации иосифлян". Он, по версии большевицкого следствия, "разрабатывал и обосновывал контрреволюционные идеи организации", а также "давал основу и направление как самому епископу Димитрию, так и всему контрреволюционному ядру организации, его квартиру называют главным штабом". Все это соответствует действительности, разве что за исключением утверждения о его стремлении к "свержению советской власти".
О. Феодор и М.А. Новоселов были единомышленны в оценке сергианского предательства Православия, поддерживали владыку Иосифа и активно направляли владыку Димитрия (Любимова) к самым решительным действиям. Каноническое и богословское обоснование необходимости окончательного разрыва с митрополитом Сергием выразили именно они.
Феодор Константинович Андреев родился 1 апреля 1887 года в Санкт-Петербурге, в купеческой семье. Отсюда понятен его начальный путь в образовании: реальное училище, Институт гражданских инженеров. Но, желая устроить свою жизнь на духовных основах Православия, он в 1909 году оставляет институт на 4-м курсе и сдает экстерном экзамены за полный курс Московской Духовной семинарии, а в 1913 году оканчивает Московскую Духовную академию со степенью кандидата богословия, будучи оставлен в академии преподавателем философии и логики. Здесь он сблизился духовно с почетным членом МДА М.А. Новоселовым, который был руководителем "Кружка ищущих христианского просвещения".
Это сыграло важную роль в становлении о. Феодора как богослова и мыслителя, тяготевшего к устроению жизни на православных началах. Его увлечение историей раннего славянофильства определило выбор темы кандидатской диссертации – " Ю.Ф. Самарин как богослов и философ". Приняв диссертацию, Совет Духовной академии, сочтя ее достаточно совершенной, усвоил о. Феодору звание доцента и рекомендовал развить тему в магистерскую диссертацию. И хотя магистерскую степень получить не удалось по причине революционных событий, во всех биографических данных о. Феодора он неизменно называется магистром богословия (даже в весьма нелицеприятных отзывах о нем м. Иоанна Снычева).
В годы преподавания в академии будущий пастырь проявил себя твердым сторонником православной церковности, неизменно поддерживал ректора епископа Волоколамского Феодора (Поздеевского) и священника Павла Флоренского в их противостоянии группе либералов во главе с проф. М.М. Тареевым. После революционного переворота 1917 года Ф.К. Андреев решил целиком посвятить себя Церкви; по его словам, для него наступило "время самоопределения". В 1918 году он сотрудничал в православном журнале "Возрождение". Вернувшись в Петроград, с 1919-го по 1928 год преподавал русскую словесность в Михайловском артиллерийском училище, был помощником заведующего Богословско-пастырским училищем И.И. Щербова. Будучи профессором кафедры христианской апологетики Петроградского института, а с 18 июля 1922 года и заместителем проректора, прочел за первый учебный год 81 лекцию по христианской апологетике, во втором учебном году – 83 лекции по патрологии, руководил философско-апологетическим кружком. В послереволюционные годы он активно занимался духовно-просветительской деятельностью: выступал с лекциями на религиозно-философские темы в Доме ученых, на Василеостровских богословских курсах и на Богословских курсах при эстонской православной церкви в Петрограде. Многие его лекции и проповеди были посвящены борьбе с усилившимся в то время влиянием униатства на интеллигенцию. Ф.К. Андреев регулярно участвовал в обсуждении докладов на собраниях Златоустовского кружка при Александро-Невской Лавре.
Особенно ярким было его активное участие в борьбе с обновленчеством. "Наша позиция непримиримая (в отношении к ВЦУ и ее возрожденческим исчадиям), практически же афтокефальнуем, но готовы и на полный выход из видимой Церкви, если бы она оказалась антиканонической", - писал он своему другу о. Павлу Флоренскому. Именно в это время у него и сложились взгляды, впоследствии приведшие к отложению от отступившего от непорочной чистоты Православия Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского).
Готовящийся к пастырству Ф.К. Андреев с присущим ему благочестием руководствовался советами и наставлениями пастырей умудренных и богодухновенных, возрастая в вере, надежде и любви. Самые ответственные духовные шаги в своей жизни он предпринимал по благословению известного и чтимого московского протоиерея о. Алексия Мечева и старцев Оптиной пустыни. У них он брал благословение и на вступление в брак, и на пастырское служение. Венчался Ф.К. Андреев 23 июля 1922 года с Наталией Николаевной Флоровской (1897-1970). Этот брак по старческому благословению был счастливым, супруга во всем понимала и разделяла стремления мужа, и поэтому семейные узы не мешали о. Феодору оставаться человеком "не от мира сего". 17 декабря того же года он был рукоположен во диаконы, а через два дня – на память святителя Николая – во священники. Он и на всем своем пастырском пути уподоблялся святителю Николаю.
О. Феодор поначалу служил в петроградском кафедральном Казанском соборе, а по захвате его обновленцами был назначен в Сергиевский всея артиллерии собор. Господь наградил его не только даром талантливого и сильного проповедника, он был и замечательным духовником. В 1927 году отец Феодор уже в сане протоиерея.
"Строгая требовательность к себе и окружающим, простота обращения при глубокой церковности и образованности – все это привлекало к отцу Феодору многочисленных прихожан из интеллигенции", - свидетельствуют современники. Среди его духовных чад были философ С.А. Алексеев (Аскольдов), писатели Б.А. Филиппов (Филистинский), пианистка М.В. Юдина, церковный деятель И.М. Андреев (Андреевский) и многие другие. К нему тянулись богословы, историки, ученые, иерархи Церкви. Его дочери вспоминают: "Кто только не шел к отцу за советом, поддержкой и утешением в это тяжелое время начала гонений на Церковь". Летом отец Феодор с женой и двумя младенцами-близнецами обычно отдыхал в Царском Селе, недалеко от санатория Дома ученых КУБУ (Комиссия Улучшения Быта Ученых). Большинство из находившихся в этом санатории были духовными чадами отца Феодора. В садик дачи, где жил батюшка, часто ходили академики, профессора университета, консерватории и другие научные работники. В саду происходили беседы на духовные и философские темы. А ведь батюшка был еще совсем молодым - когда он умер, ему было всего лишь 42 года. В.Н. Яснопольская вспоминает: "Во время краткого разговора я подумала, что если бы я пришла к нему с какими-то личными вопросами, то мне не надо было бы ни о чем спрашивать, такой ясный и тихий свет исходил от него, и в этом свете без слов становилось ясно, что правда и что неправда". И наставления на исповеди отец Феодор давал оптинские: "Живите просто, изо дня в день творите молитву Иисусову". Причем в молитве Иисусовой, как и старцы, он советовал делать ударение на словах "Сыне Божий".
Неудивительно, что 14 июля 1927 года о. Феодор был арестован. Продержали его в тюрьме полтора месяца. Но за недосказанностью обвинений 31 августа вынуждены были выпустить под подписку о невыезде. Однако в это время произошло событие, взорвавшее Русскую Церковь, взбудоражившее все умы. Вышла знаменитая "декларация" митрополита Сергия, содержащая в себе ложь и человекоугодничество, несовместимые с учением и чистотой православной веры. Не столько даже сама "декларация", сколько вся политика заместителя Местоблюстителя нависла над совестью тех, для кого Церковь и истина были превыше всего. И хотя отец Феодор был абсолютно аполитичен, он не мог позволить себе поступиться чистотой Церкви Христовой и "перекрашиваться в советские цвета". Для него все, что говорится и делается от лица Церкви, должно дышать Христовой Истиной, исходить из нее и быть сообразно ей. В любом отклонении от Истины, какими бы соображениями оно ни оправдывалось, он видел оплевание Пречистого Лика Христова, всегда позорное и вредное для Церкви. Пламенный служитель великого Бога не мог мириться с дерзким кощунственным искажением чистоты Православия и подчинением Божия кесареви. И он принимает самое деятельное участие в православном движении сопротивления против апостасийной политики митрополита Сергия, становится одним из основателей отечественной школы Истинного Православия. С декабря 1927 года и до своего отхода из этого мира отец Феодор Андреев по благословению митрополита Петроградского Иосифа служит в кафедральном соборе Воскресения Христова и становится ближайшим помощником архиепископа Димитрия Гдовского. Здесь он пользуется еще большим авторитетом не только среди прихожан и жителей Петрограда, но и среди всех ревнителей чистоты Православия, во множестве стекавшихся сюда со всех концов Святой Руси.
Его проповеди записывались, распространялись среди православных верующих всей Русской Церкви. Необычайной духовности и ангельской кротости во всем облике, но в беседе пламенный, отзывчивый и доброжелательный, он убедительно и терпеливо говорил о канонических правилах, приводил живые примеры из церковной истории, свидетельствующие о необходимости и правомочности отделения от "новообновленческого" предательства митрополитом Сергием святого православия, исходатайствовавшего мнимые "права" "ценою крови", преступив пределы верности Христу и Церкви и тем самым разрушив церковное единство.
Оппоненты святого православия назывались "сергиянами". Митрополиту Сергию были направлены письма-обращения с попыткой вернуть его на путь православия и отвратить от избранного им пути предательства Святой Церкви, ведущего к глобальному расколу. Автором обращения духовенства и мирян был отец Феодор.
Общецерковная ситуация горячо обсуждалась на собраниях духовенства и мирян в Петрограде. Все эти собрания истинных ревнителей православия проходили на квартире о. Феодора Андреева. На этих собраниях неизменно констатировался тот факт, что митрополит Сергий "воскурил фимиам перед безбожной властью". В день святой великомученицы Екатерины 24.11/7.12.1927 года к заместителю патриаршего местоблюстителя было составлено три обращения: от духовенства и мирян, автором которого был отец Феодор, от епископата Петроградской епархии, подписанное шестью архиереями, и от верующих ученых Академии наук и профессуры ленинградских институтов, составленное профессором военно-юридической академии С.С. Абрамовичем-Барановским. Есть свидетельства, что автором обращения от лица епископата тоже был о. Феодор Андреев, но это письмо, к сожалению, не сохранилось. Что же касается письма о. Феодора от имени духовенства, то это фактически было не просто обращение, а прямое заявление об отходе от юридически-догматической измены Святой Церкви.
Из Петрограда к митрополиту Сергию отправилась делегация из четырех человек, которую возглавил преосвященный епископ Гдовскй Димитрий (Любимов). Духовенство епархии представлял о. Василий Верюжский, настоятель храма Воскресения Христова (Спас-на-Крови). Интеллигенцию невского града представлял профессор Иван Михайлович Андреевский. Должен был поехать и автор обращения духовенства о. Феодор Андреев, но он тяжело заболел, и его заменил протоиерей о. Викторин Добронравов. Делегаты пытались уговорить митрополита Сергия отказаться от декларации, но тот был неумолим, говоря: "Я должен спасать Церковь". Когда ему возразили, что не мы спасаем Церковь, а Церковь спасает нас, он ответил: "Не всем же быть мучениками".
Эта историческая беседа представителей петроградских верующих с заместителем патриаршего местоблюстителя митрополитом Сергием достаточно хорошо известна, но, как неоднократно отмечал архиепископ Уфимский Андрей (Ухтомский), митрополит Сергий – человек крупных способностей – был способен и на всякие компромиссы. "С распутинцами он был распутинец – без малейших протестов – целых 14 лет. В 1922 году с живоцерковниками он стал живоцерковником, позорно признав ВЦУ и изменив патриарху Тихону, признал разбойника Варавву". Теперь же с большевиками он стал большевиком. Конечно же, чистая пастырская совесть и неизменная верность православию не могли позволить о. Феодору Андрееву пойти за человеком, который погрешил "не только против канонического строя Церкви, но и догматически против ее лица, похулив святость подвига ее исповедников подозрением в нечистоте христианских убеждений, смешанных якобы с политикой, соборность – своими и синодскими насильственными действиями, апостольство – подчинение Церкви мирским порядкам и внутренним (при сохранении ложного единения) разрывом с митрополитом Петром, не уполномочившим митрополита Сергия на его последние деяния, начиная с послания с 16/29 июля сего года. – Тем же убо братия, стойте и держите предания (II Сол.3:18)", - так писал свщмч. Димитрий, архиепископ Гдовский в 1928 году. Но эти выводы владыки Димитрия были сформированы, скорее всего, под влиянием о.Феодора Андреева, потому что он еще ранее суммировал свою критику в адрес митрополита Сергия в своем письме к нему в следующих выражениях: "Итак, единство Церкви, имеющее, по словам свщмч. Игнатия Богоносца, свое внешнее выражение в епископе, для целой русской Церкви, следовательно, - в патриархе, уже поколеблемо в целом вашим единением с синодом, превысившим свои права до равенства с Вами, по отдельным епархиям – не законными смещениями местных епископов и заменою их другими. Святость Церкви, сияющая в мученичестве, исповедничестве, осуждена посланием, ее соборность поругана, ее апостольство как связь с Господом и как посольство в мир (Ин.17:18) разрушено разрывом иерархического преемства (отвод митрополита Петра) и встречным движением в нее самого мира".
В июле 1928 года православное петроградское движение поддержал митрополит Антоний Храповицкий. Ему удалось тайно переслать из-за границы свое послание с призывом свято хранить верность православию. Этим письмом-посланием очень дорожил о. Феодор, оно перепечатывалось и передавалось из рук в руки. О. Феодор Андреев, подобно первым христианам, свято чтил "святое бесправие", его чистая совесть не могла мириться с изменой митрополита Сергия, обменявшего непорочную чистоту православия на чечевичную похлебку мнимого церковного благополучия "ценою крови". "Мы ждем от Вас простого свидетельства Вашей совести…Можно ли нам ждать от Вас возврата нашего святого бесправия или мы будем вынуждены прекратить каноническое общение с Вами"?
Конечно же, к открытым заявлениям православных о том, что "сергианские" храмы являются новообновленческими, а "сергианское" духовенство - безблагодатным, не мог остаться равнодушным, особенно после своей неудавшейся миссии в Петрограде, последователь митрополита Сергия епископ Мануил (Лемешевский). Его свидетельствами и пользовался при составлении своей работы митрополит Иоанн (Снычев). Причем ссылка на источники у митрополита Иоанна почти везде одна и та же: "личный архив м.М." (митрополита Мануила).
Но интересно: в работе указывается, что митрополит Иосиф (Петровых) называл митрополита Сергия "сеющим раскол", то есть считал его раскольником, а последователи митрополита Иосифа – архиепископ Димитрий (Любимов) и пламенный идеолог защитников чистоты православия о. Феодор Андреев – считали автора "декларации" прямо еретиком.
Вероятно, именно поэтому к о. Феодору был особенно неравнодушен митрополит Иоанн. Он считал, что "управление "иосифлян" было самовольным, дерзким и преступным, если не сказать больше". Во время своего визита в Петроград епископ Мануил явился на квартиру к "иосифлянину" о. Василию Верюжскому. Среди приглашенных находился и о. Феодор Андреев. Епископ Мануил спросил петроградское православное духовенство: почему они стараются так спешно отойти от митрополита Сергия? Священники якобы ответили: "Мы боялись запрещения". "Тогда, - пишет далее митрополит Иоанн, - владыка спросил о. Феодора Андреева: а что, батюшка, если бы вы не отошли, то подчинились бы этому запрещению или же продолжали бы служить? – о. Феодор ответил: да, я должен сознаться, что подчинился бы этому запрещению. Лично я бы не служил, но так как я наперед знал, что это запрещение будет неизбежно, то мы и поспешили отойти от митрополита Сергия, чтобы избавить себя от тех последствий, связанных с запрещением".
Приходится заметить, что такая интерпретация диалога о. Феодора с епископом Мануилом несет в себе заведомую ложь хотя бы потому, что она явно противоречит элементарной логике. Ведь от митрополита Сергия отделились лучшие пастыри, отличавшиеся самой глубокой, искренней верой, большой и неизменной идейностью и примерностью, исключительной нравственной чистотой. Они уже проявили себя замечательными и стойкими борцами за православие, и почти все уже засвидетельствовали к тому моменту свое исповедничество пребыванием в узах и ссылках.
Понятно, что их исход от заместителя Патриаршего Местоблюстителя произошел не просто "по идейным причинам", но по причинам именно догматическим. Также они имели полное право отделиться от Сергия и по причинам нравственным. Ведь в их беседе с митрополитом Сергием был поставлен среди догматических проблем и вопрос о сомнительной нравственности его самочинного синода, многие деятели которого были широко известны как открытые канонические преступники (позже в истории Московской патриархии сервильность по отношению к власти стала практически неотделима от личного нравственного падения, создающего серьезные канонические препятствия для служения и даже пребывания в Церкви).
Они не могли не помнить, что кафедра арестованного Петроградского митрополита в свое время оказалась занята человеком совершенно противоположного мировоззрения – епископом Алексием (Симанским), который в своем время первым из архиереев признал обновленческое ВЦУ.
Более того, он снял запрещение, наложенное митрополитом Вениамином на обновленцев, и 23 мая/15 июня 1922 года объявил, что "их общение с Церковью восстановлено", тем самым и прямо, и косвенно послужив расправе над священномучеником. Теперь этот архиерей стал чуть ли ни самым почтеннейшим членом Сергиевского синода.
Ответ митрополита Сергия петроградской делегации - "А что вы имеете против епископа Алексия? Он в прошлом допустил ошибку, но имел мужество ее исправить. Притом он понес такое же изгнание, как и некоторые другие из его теперешних недоброжелателей" - звучал для петроградцев просто кощунственно. Хорошо же "мужество" и "исправление ошибки" – два года ссылки за вину в расстреле одного из самых достойнейших и уважаемых митрополитов Русской Церкви.
Да и лукавые обвинения "иосифлян" в страхе запрещения от отступника митрополита абсолютно абсурдны. Для "иосифлян", в том числе и для о. Феодора, эти запрещения настолько ничего не значили, что их можно сравнить разве что с их отлучением от папы Римского. Да и запрещения никакого не последовало бы, если бы они не отделялись, а смирились с неправдой и предательством святого православия.
Говоря об о. Феодоре Андрееве, митрополит Иоанн полагает, что святой исповедник "думал о себе слишком высоко, и даже в своих догматических взглядах на Церковь допускал погрешности", "заранее брал ориентации на католичество, распространял в Ленинграде взгляды В. Соловьева". Это звучит нелепо хотя бы потому, что о. Феодор показал себя настолько стойким борцом с обновленчеством, что высоко ценился тем же епископом Мануилом (Лемешевским). И когда батюшка вынужден был оставить Казанский собор по причине захвата его сторонниками ВЦУ, тот же епископ назначил о. Феодора священником Свято-Сергиевского собора.
Многими годами ранее, в своем исследовании в Московской Духовной академии, о. Феодор именно славянофильство представил как основную традицию русского умозрения, раскрыл глубокую внутреннюю связь славянофильства с православием, а Московскую Духовную академию рассматривал как оплот борьбы с западными рационалистическими учениями.
Вообще он неоднократно отмечал и ценил присущее отечественным религиозным философам православное благочестие, разительно отличавшее их от западных мыслителей XIX-XX веков. Еще в годы преподавания в Московской Духовной академии о. Феодор проявил себя строгим сторонником церковности и неизменно поддерживал ректора академии епископа Феодора (Поздеевского) в его противостоянии группе преподавателей-либералов, а иметь особую оценку за стойкость в православии от епископа Феодора стоило очень много. Ведь владыка Феодор даже самого Патриарха Тихона обвинял в нетвердости, занимая более строгую позицию, а Патриарх в шутку называл возглавляемый владыкой Феодором московский Данилов монастырь "малым синодом".
Вообще же, обвинения в адрес о. Феодора в приверженности его "соловьевству" и католичеству со стороны митрополита Иоанна являются откровенной клеветой. Он взял их из атеистической брошюры Платонова, бывшего обновленческого деятеля, отрекшегося от сана и веры и ставшего антирелигиозным пропагандистом и активным сотрудником музея "Истории религии и атеизма".
Правда, справедливости ради, надо сказать, что В. Соловьев был знаком с семьей будущей жены о. Феодора, но это абсолютно не значит, что там разделяли его взгляды. К тому же хорошо известно, что после смерти батюшки Наталия Николаевна, хотя и чувствовала свою обреченность, но, тем не менее, продолжила подвиг о. Феодора. Она объясняла все еще приходившим на ее квартиру людям истинность православия и неправду "сергианства". Дважды по поручению архиепископа Димитрия она ездила в устюженскую ссылку к митрополиту Иосифу. И ее час настал – главный штаб был под наблюдением. "Черный ворон", внутренняя тюрьма ГПУ, заключение, длительная ссылка. В Петроград она вернулась только в 1970 году.
Известно много неправд в труде митрополита Иоанна о "расколах" 1920-30 гг. Так, например, он утверждает, что митрополит Кирилл (Смирнов) умер в ссылке в 1941 году, примирившись перед смертью с митрополитом Сергием. В действительности же он был расстрелян 20 ноября 1937 года в Чимкенте. В конце жизни он, напротив, занял более жесткую позицию по отношению к митрополиту Сергию, вошел в общение с митрополитом Иосифом и одновременно с ним принял мученическую кончину.
В отношении епископа Виктора (Островидова) в данной работе говорится, что он в 1929 году раскаялся и вошел в общение с митрополитом Сергием. Это тоже неправда. Владыка Виктор перед отправкой в лагерь в мае 1928 года передал свои приходы в управление архиепископа Димитрия (Любимова). Покаяния перед автором "декларации" он никогда не приносил. Епископ Виктор умер 2 мая 1934 года в поселке Усть-Цильма в ссылке, завещав своим духовным чадам окормляться у епископа Дамаскина (Цедрика), занимавшего еще более жесткую позицию в отношении заместителя патриаршего местоблюстителя. Владыка Дамаскин издалека управлял приходами владыки Виктора, назначая в Вятскую епархию благочинных.
Матушка Мария (Лилианова) Гатчинская была духовной дочерью владыки Димитрия (Любимова). Ей было видение во сне Божией Матери и вблизи Ее стоящего епископа Димитрия. Божия Матерь наложила на него руку и что-то сказала ему к утверждению в вере. Митрополит Иоанн (Снычев) называет это видение прозорливой схимонахини "бабьими баснями".
Ничего не хотим плохого сказать о личности митрополита Иоанна (Снычева), он был человеком, как известно, строгой монашеской жизни, доступным в общении и простым, непритязательным в быту. Но в его трудах много неправды, и нередко преднамеренной, в частности, в отношении о. Феодора Андреева. Однако история иногда совершает удивительные коллизии. Митрополит Иоанн обрел свой вечный земной покой непосредственно рядом с могилкой со святыми мощами о. Феодора.
Как известно, останки почти всех исповедников истинного православия ХХ века, которые закончили земной путь мученически, прибывают в местах, известных только Промыслу Божию. Где-то в неведомой братской яме для заключенных в Гдовском монастыре зарыт архиепископ Димитрий. В Марийской республике, в Йошкар-Оле, был расстрелян епископ Сергий, и его святые мощи прибывают в месте, ведомом только Богу.
Православным же доступна лишь могила со святыми мощами о. Феодора Андреева на Николькском кладбище Александро-Невской лавры в Петербурге. Даже останки епископа Виктора (Островидова) и матушки Марии Гатчинской ограничены для свободного доступа в храмах РПЦ МП. Практически все сохранившиеся храмы, некогда принадлежавшие "иосифлянам", сейчас принадлежат Московской патриархии. В соборе Спаса-на-Крови, который обращен в музей, по временам совершает свои службы иерарх РПЦ МП Владимир (Котляров), известный своими экуменическими убеждениями.
В виду общедоступности этого места стоит, думается, всем верным истинному православию, объединиться в единстве у могилы о. Феодора. Вспомним "Скорбные послания" святителя Филарета (Вознесенского), призывающего к единству в Истине. И если мы храним эту святую Истину в непорочности, дорожим ею, все вместе придем к мощам проповедника и исповедника Истины на братское кладбище Александро-Невской лавры, поклонимся им и поклонимся друг другу в любви и Истине.
Тропарь св. исповеднику о. Феодору Андрееву:
Отче священниче Феодоре, / мал был еси во братии твоей, / обаче пастырем пастыря постави тя / ученьми твоими Христос Бог, / Егоже моли с мучеником Михаилом / показати благая гонимей Церкви Своей / и даровати душам нашим велию милость.
Источники:
1. Антонов В.В. Священномученик Архиепископ Димитрий и его сподвижники. / Возвращение, №12/13,1999, 43-53.
2. Иоанн (Снычев), митрополит. Церковные расколы в Русской Церкви. Самара, 1997.
3. Православная энциклопедия. Т. II. М., 2003.
4. Священноисповедник Димитрий, архиепископ Гдовский. Сподвижники его и сострадальцы. Жизнеописания и документы. // Сост. Л.Е. Сикорская. — М.: Братонеж, 2008.
5. Священномученик Иосиф, митрополит Петроградский: Жизнеописание и труды. / Сост. М.С. Сахаров и Л.Е. Сикорская, СПб., 2004.
6. Шкаровский М.В. Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб., НИЦ "Мемориал", 1999.
7. Шкаровский М.В. Сульбы иосифлянских пастырей. СПб., 2006.
8. Яснопольская В. Счастливый случай: воспоминания. / Мироносицы в эпоху ГУЛАГа // Сост. П.Г. Проценко. Нижний Новгород, 2004.