© 2006 - 2017 «Из глубины воззвах к тебе» | редактор сайта – епископ Игнатий (Душеин)
Лекция, прочитанная в 2012 году перед аудиторией ИПЦ
Знаете, обычно у историков, если считать меня таковым, при описании какого-либо явления возникает методологическое затруднение номер один: с какого момента вести отсчет процесса, о котором мы будем говорить. Ясно, что происходившее в России в 1920-е годы назревало довольно долго. Нельзя считать революцию каким-то неожиданным ЧП, форс-мажором в истории России, которого никто не предвидел, не предчувствовал. Выплеснулись наружу те процессы, которые накапливались. И в начале ХХ века, во время первого революционного движения, и в XIX веке, и вообще весь синодальный период предупредили то, что происходило в 20-е годы.
Чтобы не запутаться и не потратить лишнее время, надо выбрать условную точку отсчета. Она будет условной, но она для всех более-менее очевидна. Речь идет о Всероссийском Поместном Соборе Православной Российской Церкви (так она тогда называлась) 1917-18 годов. А подготовка к созыву Собора шла чуть ли не с XIX века. Во время революционных событий 1905-07 годов государь Николай ІІ созвал Предсоборное совещание. Правда, заседало оно лишь несколько раз, а потом был пятнадцатилетний перерыв в его работе.
То время характеризовалось необыкновенным свободомыслием, поиском настолько новых моделей церковного устроения, что они, пожалуй, были революционными во многом. Предлагалось преобразовать Церковь на новых началах демократических, как хотели тогда преобразовать весь строй государственной и общественной жизни. Тогда стали появляться первые кружки демократического духовенства, которое выступало против монархии. Самый курьезный их представитель, всем известный поп Гапон, которого в школе проходят, возглавлял даже демонстрацию в «Кровавое воскресенье»; принято считать, что он участвовал в революционном движении. И после того, как государь не удовлетворил мирных просьб, революционеры вынуждены были перейти к силовым методам ведения борьбы с режимом.
Когда произошла Февральская революция, все общественные организации, в том числе религиозные, в России получили абсолютную свободу, никто не претендовал ни на какой контроль над ними, ни на регистрацию. И начались с потрясающей скоростью созываться разные съезды, совещания, конференции, в том числе, и церковные.
Например, уже через две недели после революции, 17 марта 1917 года, группа прогрессивного петербургского духовенства, как их в советских называют источниках, в которую входил священник Александр Введенский, объявила о создании Союза демократического духовенства. Они провели свой съезд, выработали там какую-то программу, связанную с преобразованиями общества на социалистических началах. И на этом съезде впервые прозвучал тезис о том, что идея социалистическая единственная в современном мире созвучна заветам Христа из всех политических систем.
Эта идея для нас важна, потому что уже в период бытия Московской патриархии, в 40-е, 60-е, 70-е годы, эта фраза постоянно повторялась с высоких церковных кафедр. Митрополит Никодим Ротов разрабатывал так называемое «богословие революции» под влиянием латиноамериканских католических богословов. И ключевым моментом богословия революции была идея о том, что человечество призвано максимально приблизиться к Царству Небесному, воплощению заветов Христа здесь, в земной жизни. А социализм, хотя он вроде отвергает «абстрактную идею Бога», но на практике своими методами и своими ценностями приближает общество к установлению Царства Божия на земле.
С мая 1917 года, по благословению Святейшего Синода, во всех епархиях начали проходить епархиальные съезды для выбора делегатов на Поместный Собор. О том, что Поместный Собор будет созван, Святейший Синод объявил в апреле 1917 года, была создана Предсоборная комиссия, началась очень активная подготовка.
Если кто-то из вас читал труды профессора Михаила Бабкина, исследующего историю противостояния священства и царства в России, то обратил внимание на то место в его монографии, где он пишет о реакции архиереев Русской Церкви на революцию в феврале 17-го года. Удивительно, что, за исключением одного или двух случаев, эти архиереи революцию приветствовали, освобождали своих клириков и мирян от присяг, которые те приносили на кресте царской власти.
Самый известный иерарх, который не принял революцию, это митрополит Макарий (Невский). Он был известен как миссионер на Алтае, потом он стал Московским митрополитом. А когда произошла революция, он отказался изменить присяге, и был отправлен на покой. В Синоде собрались только те иерархи, которые сочувствовали революции.
Самую видную роль в этом составе Синода играл архиепископ Сергий (Страгородский), будущий основатель современной Московской патриархии. Он написал проект обращения к Церкви, который Синод принял уже на второй день после революции, где поддерживались демократические преобразования, падение самодержавия, все призывались вступить в новую работу по созиданию новой жизни. То есть, такой достаточно революционный текст вышел из-под его пера. Это очень знаменательно. Мы к этому еще вернемся, когда будем разбирать деятельность митрополита Сергия в 20-е годы, самый драматический для нас период.
В общем, Поместно Собор готовился спринтерскими темпами. В мае начались выборы делегатов. Синод определил квоту более демократичную, чем сейчас. Каждая епархия должна была быть представлена правящим архиереем, викарием, если он есть, двумя выборными представителями духовенства и двумя выборными мирянами. Причем, выборы проходили на разных уровнях. Сначала приходские собрания выдвигали своих депутатов на благочиннический съезд. Там выбирали депутатов на епархиальный съезд. Такая многоступенчатая была система. И только епархиальный съезд выдвигал кандидатов на Поместный Собор.
В то же время началось в разных епархиях голосование о смене архиереев. Тоже под влиянием революции епархии начали принимать новые уставы, написанные по демократическим стандартам. И там архиерей должен быть не только назначен высшим органом церковной власти, но и органично вырастать из среды самой епархии. Таким способом было несколько архиереев заменено. Например, будущий Святейший Патриарх Тихон был выбран на Московскую кафедру еще до Поместного Собора путем голосования епархиального съезда.
Тогда возникла теория, которую впоследствии развил отец Лев Лебедев, о том, что священство, особенно епископство, имеет «пневматологическую», а не только «христологическую» природу. Что-то подобное есть и у архимандрита Киприана (Керна). И эту идею пытались воплотить на практике. То есть, архиерей – это не чиновник, которого спустили сверху по известным только одному начальству предпосылкам. А это совместный плод взаимодействия высшей церковной власти и паствы поместной Церкви. Только они вместе могут выбрать епископа. А тот епископ, которого откуда-то присылают, не настоящий, потому что он не отражает интересов этой поместной Церкви.
Сам Собор открылся в Москве на Успение 1917 года. Тогда уже судьба Февральской революции была под большим вопросом. Именно в эти дни происходил так называемый Корниловский мятеж, когда часть армии пыталась свергнуть Временное правительство, чтобы установить военную диктатуру. Этот мятеж был подавлен очень жестко. В общем, было видно, что та система власти, которая установилась в стране, очень недолговечная. Может быть, она даже доживает свои последние дни. Именно это подстегнуло Святейший Синод как можно быстрее собрать Собор без особой подготовки.
Сейчас среди истинно-православных христиан выказываются самые разные оценки этого Поместного Собора. Надо сказать, что немало критики справедливой раздается в его адрес. Но мы должны, наверное, действовать по принципу «на безрыбье и рак – рыба». То есть, после того, как двести лет вообще никакие Соборы не созывались в нашей Церкви, пусть такой несовершенный, созванный под влиянием сиюминутной политической конъюнктуры Собор, все-таки, был единственным демократическим органом нашей Церкви. Теперь уже за последние триста лет. Хотя, насколько каноничными являются Соборы периода Московской Руси, тоже отдельный вопрос. В это мы не будем углубляться.
Почему для нас так важен Поместный Собор 1917-18 годов? Потому что это был последний канонический орган Высшей церковной власти, который в нашей Поместной Церкви собирался. Поэтому, скажем, возрождение Истинного Православия в России, за исключением самой незначительной части, которая на греков-старостильников ориентировалась, происходило под лозунгом: «Вернемся к тем правилам и канонам, которые были приняты на Соборе 17-18-го годов! И будем вести подготовку к тому, чтобы снова созвать настоящий Поместный Собор, а не такой фиктивный, какими были соборы в 45-м году, в 71-м, 88-м и в 90-м в Московской патриархии».
Что еще важно, когда мы говорим об этом Поместном Соборе? Что он имел мужество в начале 18-го года, когда уже большевики пришли к власти, поддержать анафему Патриарха Тихона, провозглашенную на гонителей Церкви, на богоборцев и всех тех, кто с ними сотрудничал. Какие-то политические термины, насколько я помню, в этой анафеме не употреблялись, то есть не говорилось, что конкретно большевикам или коммунистам, или эсерам она адресована. Там скорее ключевым пунктом было участие людей, облеченных властью, в уничтожении Церкви, в убиении священнослужителей, в разрушении храмов. Анафема эта распространялась не только на тех людей, которые сами участвовали в этой преступной деятельности власти, но и на тех, кто просто имеет общение с этими «извергами рода человеческого», как там говорилось. Текст принадлежал самому Патриарху Тихону, как мы поем в службе Новомученикам, это «патриаршее дерзновение» проявилось. Но Собор в начале февраля 18-го года рассмотрел этот текст. И в деяниях Собора есть одобрительное решение о том, что собор присоединяется к этой анафеме.
Таким образом, среди нас, истинно-православных, принято говорить, что отношение к современной власти связано с этим анафематизмом 18-го года. До тех пор, пока власть не разорвет своего правового или духовного преемства с той властью, которая анафематствована Патриархом Тихоном, она тоже находится некоторым образом под анафемой. И мы не случайно молимся не о властях и воинстве нашей страны, а о том, чтобы избавить нашу страну от безбожной власти. Эта практика стала появляться в 20-е годы, и она в нашей Церкви до сих пор практикуется.
Второе важное для нас решение этого Поместного Собора было о установлении дня памяти Новомучеников и Исповедников Российских. Это никакая не Зарубежная Церковь и не катакомбники придумали отмечать этот день, а его установил Поместный Собор. Это было связано с убиением в Киеве митрополита Владимира (Богоявленского), который до этого некоторое время был митрополитом Петербургским и был видным иерархом в Российской Церкви того времени.
В Киеве события развивались, вкратце напомню, таким образом, что в декабре по старому стилю (в январе по новому) Четвертым универсалом Центральной Рады был провозглашен государственный суверенитет Украины. Тут же большевицкая власть в Петрограде приняла решение атаковать Киев и свергнуть украинское правительство. Несколько тысяч военных под руководством царского офицера Муравьева, который перешел на сторону большевиков, атаковали Киев. После тяжелых боев они вошли в город, были там произведены погромы, расстрелы. И митрополита Владимира, в частности, вывели ночью из его покоев Киево-Печерской лавры, привели к монастырской стене и расстреляли. И многие исследователи, просто любители церковной истории, обычно спрашивают: «А где были монахи, братия этого монастыря? Почему никто не забил тревогу?» По воспоминаниям очевидцев тех событий, например, Карташова, братия просто попрятались, большая часть разбежалась, а остальная – спряталась. Не нашлось ни одного человека, который бы стал на защиту митрополита Владимира. То есть не нашлось даже келейника, типа того, что заслонил собою Патриарха Тихона в 23-м году и продлил тогда Патриарху земную жизнь еще на два года, а сам погиб. Его могила находится в Донском монастыре сейчас, является местом почитания.
Когда Поместный Собор понял, что ситуация абсолютно экстраординарная, что следующей сессии Собора может уже и не состояться, на одном из последних заседаний он поручил Патриарху Тихону самостоятельно назначить себе преемника на тот случай, если не удастся созвать Собор в следующий раз. Подчеркивалось, что это мера экстраординарная, что канонам церковным противоречит назначение себе преемника. Но в тех условиях, когда никаких других механизмов может не остаться, опираясь на то, что Патриарх Тихон имел особый авторитет, не то, что нынешний патриарх, он считался большим подвижником, вызывал у людей симпатию искреннюю, вел очень скромный образ жизни, Собор разрешил ему письменным завещанием назначить себе преемника на случай своей кончины, ареста, смерти. И Патриарх Тихон уже в 18-м году составил первый список своих возможных преемников. Официально признан тот список, в котором перечислены имена митрополита Кирилла Казанского (Смирнова), митрополита Агафангела Ярославского (Преображенского) и митрополита Петра Крутицкого (Полянского), который и стал местоблюстителем, как мы знаем.
Во-первых, для нас очень важно, что Собор разработал порядок управления церковного, порядок созыва Собора, выборов делегатов, формирования Священного Синода и Высшего церковного совета. Это были, по правилам того времени, верхняя и нижняя палата руководящего церковного органа. Синод был верхней палатой, туда входили только архиереи. А Высший церковный совет был нижней палатой, куда входили и представители духовенства, и мирян. Они решали, в основном, хозяйственные вопросы, финансовые, церковного образования, то есть, вопросы внешней деятельности Церкви. Вопросы же канонического, вероисповедного характера решал Священный Синод. Был еще орган, который назывался Совместное присутствие Священного Синода и Высшего церковного совета, где принимались самые важные решения. Это что-то типа, переводя на наш политический язык, конституционного собрания. Туда входят все руководящие органы Церкви, там принимают важнейшие решения. Именно это Совместное присутствие на одном из своих последних заседаний 20 ноября 1920 года приняло известное Постановление № 362, на которое теперь ссылаются почти все наши «осколки» Зарубежной Церкви и Истинно-Православные Церкви русской традиции.
Большинство из вас, наверное, знают неплохо это Постановление. Тем более что после его принятия органы высшей церковной власти были фактически разогнаны. Вскоре Патриарх Тихон оказался под своим первым домашним арестом. И эти обстоятельства только лишний раз подчеркивают важность Постановления № 362. Его основная идея, важная для нас, состояла в том, что допускалось полное упразднение высших органов церковной власти. То есть авторы Постановления отдавали себе отчет в том, что настанут времена, когда невозможно будет избрать Патриарха, сформировать Священный Синод, Высший церковный совет, когда вообще будет нарушен контакт между епархиями и центром, сам «центр» исчезнет у Церкви. Они предусмотрели ту экстраординарную ситуацию, которой, может быть, не было никогда в истории Церкви.
Несмотря на то, что сейчас подвергаются большой критике и ставятся под вопрос решения Поместного Собора 1917-18 годов, а тем более - Патриарха Тихона, Священного Синода и Высшего церковного совета (часть из них не соответствует каноническим правилам древним), в том, что касается Постановления № 362, то тут у нас, по-моему, есть полное согласие и полный консенсус. Даже в Московской патриархии признают, что это Постановление давало каноническую почву для того, чтобы переходить в то время на самоуправление.
Идея Московской патриархии, которую, например, часто озвучивает профессор Васильева Ольга Юрьевна, состоит в том, что в 20-30-е годы разделения в церковной среде еще нельзя называть до конца оформившимися расколами, потому что тогда не было возможности созвать Собор. И действительно, многие люди не имели связи с Сергием, не знали всей правды о его деятельности. Или они просто были отрезаны государственной границей, еще чем-то. Поэтому те группы, которые в 20-30-е годы существовали, мы еще можем принять, как церковные сообщества. А то, что было после Второй мировой войны, когда собрался поместный собор 45-го года, это, дескать, уже были расколы и неканонические сборища. То есть в патриархии признают действие Постановления № 362 на период 20-30-х годов, но почему-то отказывают в праве использовать его и дальше.
Гонения на церковь, как я уже говорил, в преддверии убийства митрополита Владимира начались уже во время работы Поместного Собора. Был знаменитый налет на Александро-Невскую лавру 20 января 1918 года. Были расстрелы священников Иоанна Восторгова, некоторых других. То есть Поместный Собор отдавал себе отчет, что убиение митрополита Владимира – это не разовый инцидент, это политика новой власти.
Собор несколько раз посылал делегации к народным комиссарам. Одну из делегаций принял Бонч-Бруевич, видный революционный деятель. Но разговоры были достаточно жесткими - что Церковь должна издать документ, в котором она отказывается от своих монархических позиций, осуждает свой прошлый союз с государством и должна подчиниться декрету об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, который был принят большевиками в январе 18-го года.
В 19-м году началась очень масштабная кампания по закрытию монастырей и изъятию мощей. В документах советской власти она называлась политикой ликвидации мощей, такой использовался термин. 27 июля 19-го года Совет народных комиссаров издал декрет «О ликвидации мощей святых». Этот декрет положил начало огромной кампании совершенно безобразных оскорблений религиозных чувств, вскрытия мощей. И надо сказать, что прогрессивная группа духовенства, о которой я говорил вначале, Союз демократического духовенства с Александром Введенским во главе, горячо подержала эту кампанию. И сам отец Александр Введенский работал в одном из органов советской власти в Петербурге и тоже принимал некое участие в этой кампании по изъятию мощей.
17 декабря 1920 года ЦИК (это был такой орган законодательной власти, хотя называется «исполнительный комитет». На самом деле, это было что-то вроде Верховного совета или президиума Верховного совета) принимает решение о том, что ВЧК имеет право арестовать Патриарха Тихона при первой же возможности и что надо ограничить служение Патриарха Тихона в храмах города Москвы. Можно считать, что с этого момента он попал под тотальный надзор карательных органов советских и фактически был изолирован в Троицком подворье в Москве. Сейчас это подворье тоже существует, и там находится подворье Троице-Сергиевой лавры. Вот в этом месте находился в своем первом заключении Патриарх Тихон.
Наверное, многие слышали о кампании по изъятию церковных ценностей 1921 года. На самом деле, это были две разных кампании. Сначала изымались мощи, осквернялись и разгонялись монастыри, а потом был советской властью брошен девиз о том, чтобы изъять все церковные ценности. Церковь накопила огромное количество золота, драгоценностей и прочего, а голодало очень много людей, особенно во времена Гражданской войны, например, в Поволжье в 1921 году. И под предлогом этого голода было принято решение изъять все церковные ценности.
На самом деле есть документы, свидетельствующие о том, что советская власть, народные комиссары основную часть изъятых ценностей продавали за рубеж. И они там время от времени всплывали. Комиссары отбирали все, что можно переплавить и продавать в виде слитков, но часть ценностей, тем не менее, сохранила свой первоначальный облик, например, чаши, иконы. И этот момент начала изъятия церковных ценностей был, наверное, ключевым в истории отношений Церкви нашей с советской властью. Патриарх Тихон издал послание, в котором говорилось о том, что можно отдавать любые ценности, кроме тех, которые используются в богослужении и что освящено. Этого передавать Церковь никак не имеет права.
Начались многочисленные конфликты. Когда верующие выходили на защиту своих святынь, их силой разгоняли. Один из самых известных таких конфликтов – это расстрел крестного хода в Шуе, который был тогда осуществлен. И тогда, как мы помним, Ленин написал известное свое письмо, в котором говорил, что «чем больше реакционного духовенства, реакционной буржуазии нам удастся под предлогом изъятия ценностей расстрелять, тем лучше. И пусть эта публика на десятилетия вперед запомнит, что сопротивляться советской власти бессмысленно, и что все такие попытки будут обречены на неуспех».
Достаточно истерическая стала складываться атмосфера в обществе, число Новомучеников постоянно росло. Например, за один только 22-й год было расстреляно восемь тысяч сто священнослужителей и, конечно, гораздо больше мирян. Я считаю, и, например, Сергей Шумило, украинский исследователь, историк Катакомбной Церкви, так же считает, что первые катакомбные общины стали появляться не после появления «Декларации» митрополита Сергия в 1927 году, а уже в 1919-20-м годах, в связи с массовым закрытием монастырей. Составляли эти общины бывшие насельники и насельницы этих монастырей.
В некоторых местах советская власть разрешала сохранять монастыри под видом трудовых коммун, своего рода прообразов колхозов, где оставались монахи и монахини, но они должны были не столько молиться и заниматься своим монашеским деланием, сколько работать на полях, приносить какой-то урожай, сдавать его государству. В таких условиях какое-то время еще сохранялась часть монастырей.
Вообще монастыри были для советской власти самым неприятным явлением церковной жизни. Полная ликвидация монастырей закончилась к концу 20-х годов. И при том, что в стране еще оставались тысячи храмов, ни одного действующего монастыря не осталось. И, собственно говоря, братия - чтобы не расставаться в поисках каких-то новых форм церковной жизни - создавали тайные общины. Когда еще большинство мирян могло спокойно ходить в официальные храмы, для того, чтобы сохранить монашескую жизнь, стали появляться такого рода подпольные монастыри.
Об этом довольно подробно писал в своей переписке епископ Дамаскин. Недавно издана книга с его перепиской, где он благословляет своих духовных чад уходить в такие тайные монашеские общины, жить монахами в миру, никак не демонстрируя и не выявляя признаков своего монашества, но, тем не менее, продолжать совершать молитвенные правила и вместе собираться, когда позволяют условия, с другими своими бывшими собратьями или сестрами по монастырю.
1922 год стал особенно драматичным, потому что это год официального ареста Патриарха Тихона и подготовки к судебному процессу против него. Обвинен он был в сокрытии церковных ценностей и в том, что настраивал духовенство и верующих не отдавать эти ценности, из-за чего происходили эксцессы и разные кровавые столкновения, расстрелы. Его пытались во всем этом обвинить. И в это время в Петербурге заявил о себе Союз демократического духовенства. Самыми видными представителями этого Союза были священники Красницкий, Введенский и Калиновский, триада такая нарисовалась. Явно их действия были согласованы с ВЧК-ОГПУ. Потому что очень уж синхронно происходили события.
13 мая 22-го года создается инициативная группа демократического духовенства в Петербурге.
16 мая, через три дня, эта группа формирует Высшее церковное управление.
19 мая происходит арест Патриарха Тихона, которого увозят с Троицкого подворья на Лубянку, где он отбывал предварительное заключение, арест на время следствия, в Лубянской тюрьме.
22 мая 22-го года Петроградский митрополит Вениамин (Казанский) издает послание к пастве, где призывает не слушать распоряжений этого самозваного ВЦУ, а всех клириков-участников ВЦУ запрещает в священнослужении.
29 мая митрополит Вениамин арестовывается. И в материалах его дела, которые сейчас опубликованы, есть доносы на него этого священника Александра Введенского, где он прямо цитирует выступление Вениамина против советской власти, рассказывает о каких-то приватных разговорах, которые он вел.
А, между прочим, Петроградский процесс - дело митрополита Вениамина - закончился очень быстро и закончился расстрелом для большинства его участников, в том числе, расстрелом митрополита Вениамина. Решение было принято судом уже в июле 22-го года.
Почему так важно говорить об обновленческом расколе? Потому что Московская патриархия позднее усвоит себе очень многие внешние черты обновленчества: политические доносы, издание каких-то документов, несогласие с которыми означает арест и расстрел. Все это впервые стали практиковать обновленцы. И по их стопам уже, по этому пути, пошел потом митрополит Сергий. А окончательно Московская патриархия сформировалась в 43-44-м годах за счет вхождения в ее состав обновленческой иерархии почти в полном составе, которая потом уже назначалась на епархии Московского патриархата.
Я думаю, что в связи с Петроградским делом митрополита Вениамина надо говорить о зарождении самого феномена советской церкви. Потому что эта инициативная группа, образовавшая Высшее церковное управление, имела идею разорвать полностью преемство с дореволюционным церковным прошлым, поскольку «именно это прошлое привело нас к катастрофе». Весь путь, который прошла Церковь со времен Миланского эдикта императора Константина до 1917 года, был, с этой точки зрения, ошибочным путем. Главная трагедия нашей Церкви в том, что она срослась с государством классовым, которое эксплуатировало рабочих и крестьян. И тем самым Церковь как бы благословляла постоянные преступления, которые совершало государство, эксплуатацию человека человеком. И только одна советская власть, дескать, способна воплотить в жизнь заповеди Христа. Такая была идеология этой советской церкви.
Интересно, что даже титулы, которые брал себе уже митрополит Александр Введенский, а он вскоре стал митрополитом, включали слова «СССР», «Советский Союз». Так, например, в 41-42-м годах, в связи с эвакуацией, в Ульяновске он воспринял титул первоиерарха Московского и всех православных церквей в СССР. Такой официальный был титул, который в богослужениях использовался, что даже, наверное, резало слух.
Патриарх Тихон перед самым своим арестом 18 мая 22-го года, действительно, находясь в отчаянном положении (к нему не допускали никаких посетителей, кроме этой группы духовенства), после долгих пререканий и колебаний написал указ о том, что поручает этой инициативной группе принять дела по управлению Церковью и передать их митрополиту Агафангелу Ярославскому, которого Патриарх Тихон назначает своим заместителем на время ареста. Такой был указ. И на него потом стали ссылаться обновленцы как на документ, который давал им законное право получить высшую церковную власть. Им же Патриарх Тихон передал эту власть. А то, что они ее дальше не передали митрополиту Агафангелу, так это не потому произошло, что они нарушили указ, а потому, что митрополит Агафангел был признан преступником против советской власти и ему нельзя было эту власть передавать, как человеку, который оказался, как считали обновленцы, осужденным советской властью. И он, дескать, должен быть осужден и Церковью, потому что советская власть - это власть рабочих и крестьян, власть, которая Царство Небесное на земле строит. И она не может ошибаться в таких важных вопросах как выявление своих политических врагов.
На том основании, что Патриарх Тихон им передал управление, а митрополиту Агафангелу они не имели права ее передавать, получилось, что эта группа высшее церковное управление оставила в своих руках. И что интересно, началось массовое признание этого органа архиереями, клириками, особенно в крупных городах.
4 июня (напоминаю, что Патриарх Тихон передал высшую церковную власть 18 мая), после ареста в Петрограде митрополита Вениамина, его викарный заместитель Алексей (Симанский), будущий патриарх Алексей I, признает в своем особом послании к пастве высшую церковную власть обновленческую. Он снимает прещение с Александра Введенского, то есть, запрет в священнослужении, и с других клириков, которые вошли в состав ВЦУ.
Самое большое искушение для тех, кто не хотел признавать обновленческое ВЦУ, было признание его митрополитом Сергием (Страгородским), который считался авторитетным иерархом, потому что и до, и после Февральской революции он входил в Синод на протяжении двенадцати лет. Хотя каждый год проходила ротация, члены Синода менялись, он был постоянным членом Синода на протяжении такого долгого периода. То есть, он был олицетворением высшей архиерейской власти в Российской Церкви. 16 июня 22-го года митрополит Сергий (Страгородский), митрополит Арсений (Стадницкий) и еще один архиепископ, который к ним примкнул, издают декларацию. Она так и называлась официально – «декларация о признании Высшего церковного управления», созданного обновленцами. Более того, обновленцы, получив такую декларацию, любезно пригласили Сергия войти в состав этого управления и даже его возглавить. И Сергий вошел в его состав, но отказался его возглавлять. Однако своим вхождением в обновленческое управление он придал видимость каноничности этого управления.
В результате, уже к 1 июля 22-го года из 73 епархиальных архиереев, которые были тогда в Советском Союзе, точнее, в советских республиках, которые еще не создали Союз, 37 признали власть обновленческого Высшего церковного управления.
Причем, обновленцы действовали очень грубо. В народе их называли «обнагленцами» из-за этого. Они сразу открыто заявили, что будут проводить радикальные реформы церковной жизни: отменят безбрачие епископата, разрешат второй брак духовенству, перейдут на новый календарный стиль, на современный русский язык в богослужении, ликвидируют монашество как класс, потому что это паразитический класс, ликвидируют иконостасы в храмах, более активно будут вовлекать народ в богослужения.
Вскоре священник Александр Введенский, главный идеолог обновленчества, становится архиепископом, находясь в браке. В 1923 году он возводится в сан митрополита, первоначально получив титул Лондонского и всей Западной Европы. Но выехать ему в Западную Европу не удалось, ни одного прихода в этой митрополии так и не возникло, поэтому он стал митрополитом Крутицким. Потом какое-то время он носил титул «митрополита-благовестника и апологета Христовой истины».
Слушатель:
– Хиротония была?
Лектор:
– Хиротония была. Его рукополагали архиереи старого поставления - например, архиепископ Виталий (Введенский) (тоже фамилия Введенский, хотя они не родственники) и митрополит Антонин (Грановский), который важную роль сыграл потом в истории обновленчества, возглавлял ВЦУ.
Слушатель:
– А Сергий признал эту хиротонию?
Лектор:
– Поскольку Сергий до 23-го года не выходил из состава обновленческого ВЦУ, получается, что признал. Он покаялся перед Патриархом Тихоном только в августе 23-го года, когда Патриарх уже был выпущен из тюрьмы и жил в Донском монастыре. К нему потянулись разные обновленческие архиереи тогда. И одним из первых пришел Сергий, покаяние которого он принял.
По этому поводу есть такой трогательный сюжет из жития преподобного Нектария Оптинского, последнего Оптинского старца, который в 29-м году жил где-то в Козельске, в каком-то домике. Оптина пустыня была уже разогнана. И к нему стали туда приходить разные священники, духовные чада и прочие люди. И вот, какие-то гости его вспоминали о том, как к нему пришла очередная группа священников и стала спрашивать: дескать, вроде сейчас начали разрешать открывать церкви не только обновленческие или григорианские (еще один там раскол был), но и тихоновские. Нельзя ли нам тоже регистрироваться и тоже ходить в храмы? На что старец Нектарий говорит, что это то же самое обновленчество, только другого разлива. А они его спрашивают: вроде бы митрополит Сергий покаялся? А старец отвечает, что он покаялся, но яд в нем сидит. Известна такая истинно-православная пословица, что «Сергий покаялся, но яд обновленческий в нем сидит».
Действительно, он пребывал в обновленчестве более года. И Алексий (Симанский) тоже там пребывал достаточно долго. Получается, что два первых патриарха Московской патриархии, выбранных при советской власти, являются бывшими обновленцами, которые признали обновленчество в самый сложный период через предательство Патриарха Тихона, получается которые признали обновленчество вал достаточно долго. й покаялся. иода. ди Христа. кой.. Потому что они вошли туда только после того, как Патриарх Тихон был арестован, а не когда он был на свободе.
В документах ОГПУ 22-го года мы впервые встречаем термин «тихоновцы». Так называли тех, кто не подчинился официальному Высшему церковному управлению. Интересно еще, что осенью 22-го года обновленческое ВЦУ в состав своего официального названия внесло слова «Русская православная церковь», которые потом Сталин благословил взять Московской патриархии в качестве самоназвания во время знаменитой встрече в Кремле 4 сентября 1943 года. Сталин спросил Сергия: «Как Вы хотите титуловать своего патриарха и называть свою церковь?» – Сергий говорит: «Ну, мы думаем использовать титул «патриарх Московский и всея Руси». Хотя Тихон носил титул «всея России»». На что Сталин сказал: «Да, это правильно. Должен быть титул всея Руси». И название Русской православной церкви только в 43-м году закрепилось за Московской патриархией.
Еще важный момент. 12 июня 22-го года, то есть, когда был арестован патриарх Тихон, когда Алексий (Симанский) уже признал обновленческое управление, ЦИК издает декрет о правилах регистрации частных обществ в Советском Союзе. По этому декрету религиозные организации не имели права совершать богослужения, пользоваться храмами, если они не проходили официальной регистрации. До этого не требовалась регистрация. И регистрацию стали давать только тем, кто признавал ВЦУ. Тихоновские общины оставались без регистрации и перешли на полулегитимное существование.
Есть такая статистика, что в 23-м году, 1 января, обновленчеству принадлежало больше двадцати тысяч храмов православных на территории СССР, а общее число храмов было около тридцати тысяч. То есть, получается, подавляющее большинство, так или иначе, признало обновленчество и входило в состав этой церкви. Хотя она уже стала проводить радикальные реформы: был рукоположен женатый епископ, потом еще ряд женатых архиереев. Монахи, которые приходили в эту юрисдикцию, снимали с себя монашество, женились и при этом сохраняли священный сан. Монашество обновленцы пытались ликвидировать как класс.
Считается, так пишет Краснов-Левитин, что так проявилась обида белого духовенства дореволюционного на монашествующих, которые добивались реальной церковной власти наряду с епископами, митрополитами, членами Синода. А белое духовенство при всех его заслугах никогда не могло пробиться в церковную власть. И в этом был «вековой грех монахов перед обычными священниками», что они захватили всю власть. Поэтому «сейчас наступает новая светлая пора», когда белое духовенство, которому по праву принадлежит эта власть, наконец, получает возможность вступить в управление церковью.
Интересно, что соборы обновленческие собирались всего дважды: в мае 23-го года и в октябре 25-го года. Их называли второй и третий поместные всероссийские соборы. Первый был Собор 1917-18 года. Интересно также, что соборы были организованы по принципу парламента. Там образовывались разные фракции, которые имели свои названия. У них был председатель фракции. За какие-то важные решения фракции должны были голосовать консолидировано, как в нынешнем парламенте. Самая известная фракция – это «Живая церковь» Красницкого, «Союз общин древлеапостольской церкви» (СОДАЦ), который создал Введенский, «Трудовая церковь» и еще ряд фракций. Идея организации обновленчества постепенно свелась к тому, что церковь должна быть конфедерацией разных направлений. Пусть одно будет более консервативным, другое – более либеральным. Своего рода церковные партии. И ни одна партия не имеет права господствовать над какой-то другой. В этом они видели определенную демократию церковного устройства.
Правда, власть советская, особенно после того, как отпустили из-под ареста Патриарха Тихона, понимала, что народ не пойдет за столь нестандартной и столь нетрадиционно организованной церковью. И власть приказала обновленцам создать священный синод, отказаться от некоторых нововведений, от русского языка богослужений, вернуться на старый стиль календарный.
По этому поводу Евгений Тучков, который тогда возглавлял тот отдел ОГПУ, который занимался религиозными вопросами, издавал особые документы. Тучкова называли «красный игумен Русской Церкви», потому что он решал, кого куда назначать, какие реформы допустимы, а какие – нет. И ВЦУ, а потом синод, находились в полном подчинении у этого Тучкова, который сам был человеком нерелигиозным, как мы понимаем, коммунистом. Он был военачальником времен Гражданской войны и именно тогда поступил на службу в ОГПУ. Там он быстро карьеру сделал, и в 22-м году его назначили руководителем религиозного отдела. И он, собственно, проводил всю эту операцию по насаждению обновленчества.
(Продолжение следует)