Епископ Григорий (Лурье). Собеседования на «Собеседования» Иоанна Кассиана. Собеседование 12 (02/15.04.2016): Целомудрие и разложение

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Продолжая наши собеседования на «Собеседования» Иоанна Кассиана, мы подошли ко второму собеседованию аввы Херимона о молитве. И это его собеседование особенно посвящено одной проблеме, которое на монашеском языке называется «чистотой». Что это такое?

Чистота – это то, без чего молитва бывает недейственной. Не то, что вообще Бог не слышит – если бы Он не слышал молитв от нечистых людей, то тогда бы Он вообще никогда никого бы не слышал, – все начинают с нечистоты. Но для того, чтобы молиться дальше, для того, чтобы наследовать Царство Небесное, нужна чистота. Что особенно этому мешает?

Старец приводит слова апостола Павла: Умертвите ýбо ýды вáшя, яже на земли: блýдъ, нечистотý, стрáсть, пóхоть злýю и лихо­имáнiе, éже éсть идолослужéнiе (Кол. 3, 5), — где Павел перечисляет блуд, нечистоту, похоть злую, любостяжание, а это и есть идолослужение. Что касается любостяжания, которое происходит из всей этой нечистоты, и как человек сначала управляется больше блудным возбешением, а потом и любостяжательным, – об этом много говорится в других местах, а сейчас старец говорит о том, насколько важно избегать страсти блуда.

Блуд – это когда уже есть определенное падение в мыслях. Нечистота – это некие ощущения внутренние, которые могут сопровождаться какими-то телесными ощущениями, которые не обязательно связаны с конкретным продумыванием блуда, но это тоже грех.

Наконец, похоть злая – это само желание подобного рода удовольствия в нас. Хочется спросить: а бывает похоть добрая? Для чадородия, для продолжения рода это укоренено и необходимо, но здесь никто не задает таких вопросов, потому что между собой беседуют монахи, им уже все ясно. А ясно вот что: у христиан, как объяснили еще ранние отцы Церкви, нет никакой особой задачи рожать детей и таким образом размножаться. Им важнее, чтобы новые люди обращались в христианство. Язычники нарожают детей, а вот важно их обратить. Хотя, конечно, никто не говорит, что для христиан рождать детей самим — это плохо.

В этом поучении очень подробно дается разная инструкция – как можно воздерживаться, что такое воздержание и что такое целомудрие, какое различие. Целомудрие – это когда мы приходим в такое состояние ума, когда он сам ничего такого не ищет, кроме  Бога, то есть кроме любви Божией. Тогда даже без всякого контроля над собой – например, когда мы спим – все равно исполняются слова Песни Песней «аз сплю, а сердце мое бдит», то есть я сплю, а сердце мое бодрствует и молится.

То есть мне не нужно контроля разума для того, чтобы не отпадать на страну далече, чтобы не отлучаться от Бога, потому что это именно мое внутреннее состояние. Но это не сразу достигается. Даже когда это достигается, то достигается понемножку. Когда это достигается понемножку, то это так же и теряется, и совсем не понемножку.

Поэтому необходимым, но никогда не достаточным условием для того, чтобы его достигнуть, является воздержание. Воздержание – это именно когда мы сами себя контролируем. Если мы не можем контролировать себя, когда спим, то мы можем и должны не делать того, к чему нас побуждают эти страсти, и чтобы не думать о том. Конечно, нельзя «не думать о белой обезьяне», как говорят, потому что наш ум не воспринимает какие-то запреты «не думать», а ему просто надо давать что-то «думать» другое, что несовместимо с этим.

Самый главный вопрос, который возникает в связи с подобными поучениями у многих современных людей – это вообще зачем все это нужно, зачем это все придумано, вся эта аскетика, все это монашество, все это отрицательное отношение к тому, что является вроде бы нашей природной особенностью?

Многие учителя жизни тысячелетиями говорят, что главный источник удовольствия у человека создан, и надо им пользоваться, пока можно, тем более, что это ведет к продолжению рода, и это хорошо. На это ответ такой: да, можно назвать его естественным, можно согласиться с психоанализом, что это нечто совершенно фундаментальное и главное, но маленькая такая оговорка есть.

Это в той же мере естественно и относится к одному и тому же ряду, что и смерть. По православному учению, человек начинает умирать с младенчества, он разлагается. И, в конце концов, он умирает физически. Начинается это разложение с тления произволения. Вот то, что называется естественным процессом, то с другой стороны называется тлением произволения. Разложение трупов в земле – это естественный процесс?

Конечно, можно и так сказать, что смерть каждого из нас – это естественный процесс. И с христианской точки зрения можно так сказать. Но почему он стал естественным? Потому что «человек в чести сый не разуме, приложися скотом несмысленным и уподобися им». Человек пал, и его природа утратила нетление, которое она имела, пока благодать Божия хранила ее. И вот он стал тленный и смертный.

Поэтому когда к нам подбирается то естественное, что воспринимается как удовольствие, мы должны понимать, что к нам подбирается сама смерть, причем не абстрактная смерть чья-то, а конкретно наша. И мы таким образом уже сейчас начинаем умирать.

Если Христос победил смерть, то значит, конечно, нормой, от которой мы отпали,  является именно чистота, именно целомудрие. С точки зрения психоанализа – все наоборот. Может быть, это полезная сублимация, не обязательно невроз, но это не норма. Даже термин такой придумали – сублимация. А мы говорим: нет, это не у нас сублимация, а у вас разложение – вы объявляете нормой то, что является разложением. А то, что вам кажется сублимацией – это есть хотя бы какое-то приближение к норме.

Тогда, действительно, смерть побеждается, потому что такие люди уже не умирают сами. А как, тем не менее, умер Христос? Добровольно. И все, кто принимает крещение, они слышат предупреждение апостола Павла относительно крещения, что вы в смерть Его креститесь. Люди думают, что они будут креститься для того, чтобы быть здоровыми и не болеть, не кашлять, подольше прожить – часто именно для этого люди крестятся. Они просто ничего не слушают, что происходит, а там, в чине крещения, сразу честно предупреждают, что в смерть Его крестимся.

Если вы хотите пожить, так зачем же вы креститесь? Конечно, не надо, а они, бедные, крестятся. Потом получается, конечно, всякая ерунда. Смерть Христова – это то, что дальше продолжается в жизни каждого христианина. Не все мученики те, кто явно подражают Христу, но все, по крайней мере, бескровные мученики. Потому что невозможно прожить по-христиански, совсем не приобщившись к мученичеству.

«Вси, хотящие о Христе Иисусе благочестно жити, гонимы будут», — сказано. Даже если нет никаких внешних гонений, то есть внутренние. Поэтому бескровное мученичество – монашеская аскетика. И никак иначе. Если мы хотим жить со Христом, то мы уже не хотим этой жизни. В этом смысле мы хотим уже из этой законной телесной жизни быть изъятыми. И когда мы изымаемся, если мы это делаем успешно, то мы умираем.

Вот так все и получается: есть Христос, есть чистота, есть норма нетления, которую Он дал, которая настоящая победа над смертью, которая требует совершенного изменения нашей внутренней жизни. Мы начинаем другую жизнь считать нормой, и над этой нормой надо еще потрудиться, она не дается нам легко, потому что мы свое нынешнее состояние уже оцениваем как начало умирания, разложения и смерти — смерти, прежде всего, духовной, а она несет за собой телесную.

О технических подробностях, как этого избежать, говорило сегодняшнее поучение, которое я не имел времени пересказать. Поэтому все желающие могут перечитать Иоанна Кассиана.

Аминь.

епископ Григорий