Епископ Григорий (Лурье). Сатанизм повседневности. Слово на праздник Святых Отец Первого Вселенского собора (30.05/12.06.2016)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем воспоминание важнейшего Вселенского Собора, который только был в истории – Первого Вселенского собора. Как всегда бывает, о самом важном мы очень многого не знаем, и многое было не так, как хотелось бы, или не так, как казалось бы.

Мы не имеем ни протокола этого собора, которые, несомненно, велись. Мы не имеем даже текста постановлений этого собора, за исключением 20 правил по церковной дисциплине, которые сохранились и являются частью церковного права. Мы не имеем даже текста декрета о Пасхе (имеем только пересказы) – тогда было постановлено, как точно совершать Пасху, как рассчитывать христианам время Пасхи. Конечно, надо сказать, что разнобой после этого все равно продолжался.

Но самое главное, что там было – это осуждение ереси Ария и провозглашение православия. И это как раз сохранилось – это очень важно – в той форме, в какой содержит наш Символ веры до слов «и в Духа Святаго», то есть где говорится об Отце и Сыне, как они между собой соотносятся. Это то, что принято на Первом Вселенском соборе. Почему это так принципиально важно?

Сейчас мы можем еще много сказать разного и правильного, но скажем главное из того, что было понятно уже и тогда. Те, кто говорил, что Сын является тварным, считали, что Христос – это человек. Он, конечно, совсем необычный человек, и даже не такой, как пророк, и он, конечно же, не пророк – в этом они соглашались с православными, — но все-таки это именно человек, который как-то особенным образом соединен с Богом, а не Бог.

И не надо думать, что когда арианство было побеждено, то это заблуждение исчезло. Во-первых, оно даже чисто формально долго  не было побеждено. Еще до конца IV века оно господствовало на Востоке, хотя и не на Западе, зато потом, с начала V века до середины VII – очень долго – господствовало на Западе. А когда в какой-то там Испании или Италии, или Германии – я имею в виду современные территории этих государств – оно было вроде бы как побеждено, его наследие в чем-то все равно сохранялось.

Возродилось арианство как таковое в конце XVI века – очень много было антитринитариев среди протестантов на территории современных Польши, Белоруссии, Украины. А на востоке у нас действовала суровая власть, которая этого не допускала. И в XVII веке арианской веры придерживались многие достойные люди, например, Исаак Ньютон. Он разошелся со всеми церквами, которые действовали в зоне его внимания, в том числе англиканской, протестантской, католической, потому что он думал о Боге совершенно иначе, он думал по-ариански, то есть он был богословом-арианином.

Это очень соблазнительная позиция. Что такое арианство? Иисус Христос — человек, соединенный с Богом. Бог один – это только Отец. И больше никакого Бога нет. И Бог не просто прост, а примитивен, даже можно сказать. Думаю, что и Лев Толстой тоже примерно все так себе представлял. Арианство – это как раз очень понятная человеческая вера. Это как раз то, что можно вычитать из Евангелия, если читать его как простой житейский человек, не вдумываясь в отсылки к Ветхому Завету.

Но даже если вдумываться – а Арий вдумывался, правда он читал его по-иудейски, — то получается такой результат. Но самое главное, повторю, и самое заметное, что Иисус Христос – это просто человек.

Многие, когда читают Евангелие, особенно в пересказе детской Библии, видят, что там прямо вот все так и написано.  При таком чтении они не понимают, что такое Преображение, – считают, что это какой-то фокус, непонятно зачем нужный. И что Он был такой могучий фокусник, что потом мог и воскреснуть. А почему открылось Небо, почему там Моисей и Илия, почему Он Сам стал Небесным Храмом, показав Себя Таким в Преображении – об этом не задумываются.

Или, скажем, начало Евангелия от Иоанна – там говорится о предвечном рождении Логоса, и это у нас читают на Пасху. Какой в этом смысл? Какое это имеет отношение к какому-нибудь человеку? Об этом не задумываются. Евангелие состоит из понятных примитивных историй и каких-то украшений в древневосточном духе, смысл которых понять невозможно, и лучше просто пропустить или слушать, как музыку, просто для настроения. Тогда, конечно, да – тогда арианство.

Но потому Церковь всю жизнь боролась с арианством, и не просто тогда, когда оно появилось, а во все времена, когда оно уже стало типичной, основополагающей ересью. Можно сказать «ты еретик», а можно сказать «ты арианин», и это значит, что уже очень злой еретик, уже хуже некуда. Это то же самое, что сказать «диавол», — вот что такое «Арий».

Почему же такое по-человечески здравое рассуждение Церковь запомнила и напоминает нам как именно проявление сатанизма в крайней форме? Потому что чтение Евангелия как рассказов о просто человеке – это, конечно, сатанизм. Это никакое не понимание того, ради чего оно написано, а полное его извращение.

А если мы читаем благоговейно, то мы понимаем, что мы там почти ничего не понимаем. Дело в том, что любое понимание может начинаться только с того, чтобы осознать вопросы. Так же, как мы знаем, что алкоголик начинает лечиться, и какие-то сдвиги у него будут начинаться только тогда, когда он осознает проблему, поймет, что он больной, что у него не «всё под контролем», как он любит говорить, а что проблемы есть.

Когда мы читаем Евангелие, и нам все очень хорошо понятно, то мы как тот алкоголик, который считает, что у него «все под контролем». У нас понимание так же «под контролем», как у алкоголика поведение. А когда мы начинаем понимать, насколько это непонятно, то тогда у нас начинается какой-то процесс узнавания действительно чего-то нового.

Мы уже обращаемся к Богу, понимая, что нам нужна помощь, что без Божией помощи это нам не понять, и не понять, для чего это все написано, а не просто для того, чтобы что-то интересное для себя вычитать. И тогда Господь, конечно, открывает. Открывает нам так, что это меняет нашу жизнь.

Тогда это соединяет нас с Богом, тогда мы понимаем, что воплощение Бога во Христе произошло не просто как какой-то фокус, не просто как изменение какого-то человека, и даже не просто как какая-то божественная машина, которая неизвестно для чего существует, а мы начинаем понимать, что это для того, чтобы и нам в этом действительно участвовать, что Бог начал воплощаться в Иисусе, чтоб потом воплотиться лично во мне, в каждом из нас. В этом состоит смысл Церкви.

Тогда Евангелие показывает нам, начиная от воплощения Божия, Церковь и наше собственное спасение, то есть мое личное спасение. И мы понимаем, если правильно читаем Евангелие, как это к нам относится, нас это научает по-другому жить. Потому что когда мы в своей жизни обращаемся к Богу, то тогда все получается по-другому – другая реальность.

Например, мы очень хорошо знаем, когда мы  что-то пытаемся сделать и не можем, а потом приходит кто-то, кого мы можем попросить помочь, и он нам все сделает, то реальность меняется. А Бог – это Тот, Кого мы всегда и во всех случаях можем и должны просить. Может быть, в каких-то случаях Он нам даже пошлет кого-то из людей, но, в любом случае, Он нам поможет решить самую главную проблему нашей жизни, которой является  она сама, а все остальные уже только из нее следуют.

Это то, ради чего надо читать Евангелие. Это то, ради чего надо молиться. Это то, что отрицается арианством. Арианство – это такое извращение христианства, при котором мы можем думать, что мы все признаем и понимаем, мы можем даже быть учеными людьми, разбирающимися в истории христианства, но при этом мы совершенно отделены от Бога. Наше понимание ни только нас ни к чему не приближает, но, наоборот, отделяет, отдаляет намного дальше, чем всех людей, которые ничего не слышали о Христе.

Вот почему арианство такая страшная ересь. Вот почему какие-то элементы арианства в последующих ересях просматриваются, и так вплоть до нашего времени, когда арианство в общем-то воскресло.

Поэтому мы должны особенно праздновать такие праздники, как сегодня, молиться отцам Первого Вселенского собора и быть с ними, а не с Арием.

Аминь.

епископ Григорий