ИНТЕРВЬЮ: Председатель Архиерейского совещания РПАЦ епископ ГРИГОРИЙ (Лурье) об обысках в Синодальном доме РПАЦ, перспективах уголовного дела, ликвидации РПАЦ как юридического лица и общеполитическом контексте этих событий

«Портал-Credo.Ru»: Было ли для Вас неожиданностью то, что случилось 6 сентября в Суздале? Или Вы уже как народную примету осеннюю ожидали, что начнется очередной виток давления на РПАЦ?

Епископ Григорий: Очередной виток интереса владимирских властей к Суздалю ни в какой период года не может быть неожиданным, потому что уже много лет эти власти ведут себя очень конфликтно по отношению к РПАЦ. И поскольку ничего не изменилось, то всегда можно ждать какого-то продолжения. Это если говорить в общем.

А если говорить в частности, то мне понятно из случившегося, что ничего у них конкретного нет. Они пытаются собрать как можно больше всевозможных материалов, чтобы потом экспертиза, которая проводится во Владимире уже известными научному сообществу экспертами, признали их экстремистскими. Такой подход тоже не может быть неожиданностью.

Но я еще не знаю точно, что произошло с юридической точки зрения, потому что ни от одной из сторон еще не появилось точной информации о предпринимаемых действиях. Какая проверка, кем проводится проверка? Или если есть уголовное дело, то какое, по какой статье. То, что был произведен просто опрос, говорит о том, что имеется проверка в каком-то статусе. Иначе был бы допрос. То, что в том или ином помещении проводился опрос, — это не регламентируется законом, но важно, кто его проводил. Если это следователь Следственного комитета — как могло бы быть в случае проверки по статьям об экстремизме, — то почему об этом не сообщалось? Если следователь ФСБ, то почему тогда речь об экстремизме, который не находится в подследственности ФСБ? То есть, очевидно, что все это какое-то объяснение в бумагах имеет, но ни одна из сторон его пока не предоставила публике.

- Как Вы думаете, могли ли эти действия проводиться в рамках разыскных мероприятий, разрешение на которые ФСБ выдал Суздальский районный суд?

- Была какая-то беседа под протокол, которую они называют опрос. Опрос — это определенное следственное действие, его должен проводить следователь, насколько я понимаю, оперативник не может проводить опрос. Следователь должен проводить этот опрос по каким-то материалам, в рамках проверки, по подследственности. Я не вижу, как здесь может быть хоть какая-то подследственность ФСБ. Мне трудно представить, чтобы их там подозревали в шпионаже или измене родине.

- А почему трудно, ведь в современном Уголовном кодексе РФ есть часть 3 статьи о государственной измене, где любое сотрудничество с иностранными организациями, государствами и даже гражданами, наносящее ущерб национальным интересам России, рассматривается как форма государственной измены?

- По правоприменительной практике мы не видим, чтобы были какие-то злоупотребления этой статьей сейчас. То есть, я думаю, что таких претензий к РПАЦ быть не может. А по экстремизму — да, они сами об этом говорят, но тогда в каком качестве эти статьи по экстремизму оказались на горизонте. Это непонятно.

Поэтому я не могу сказать, стало ли для меня неожиданным то или другое явление, потому что я просто не могу понять, в чем оно состоит.

- Приведет ли происходящее к ликвидации РПАЦ как юридического лица?

- Теоретически в некоторой отдаленной перспективе возможно и это. Но конфликта РПАЦ с руководством той или иной области, пусть даже той, в которой РПАЦ находится, совершенно недостаточно для того, чтобы РПАЦ как юридическое лицо была ликвидирована. Это все понимают. И поэтому должны собрать какие-то убедительные материалы о причастности РПАЦ как целого к экстремизму.

И тут мало будет каких-то просто брошюрок или роликов, которые признаны экстремистскими. Тут надо сделать как-то так, чтобы опорочить всю организацию. Мне кажется, что у тех, кто планирует такие операции, никаких далеко идущих конкретных планов нет. Они просто надеются смотреть по обстоятельствам. Вот сейчас что-нибудь добудут, так или иначе это повлечет какой-нибудь ущерб для РПАЦ. Насколько удастся это развить дальше, они, видимо, будут смотреть потом. Но здесь есть определенное сопротивление. Оно двоякое, на мой взгляд.

Как повлиять на лишение РПАЦ регистрации? Прежде всего, в рамках закона, потому что решение принимает либо минюст, либо по ходатайству минюста суд. И в том, и в другом случае должна быть какая-то убедительная аргументация тех, кто мотивирует это решение. Здесь не так все просто. Не надо думать, что просто сказали и закроют. Такого, конечно, не будет.

Мне кажется, что здесь мы имеем дело с несанкционированной активностью на местах. И в этом самая интересная интрига. Конечно, начальство в Москве не любит, когда его без его просьбы ставят перед фактом какой-то новой активности. И это будет, конечно, не на руку тем, что хочет закрыть РПАЦ. И им это надо как-то обосновать. Но обосновать в данном случае означает сделать так, чтобы начальство почувствовало себя поставленным перед фактом, что РПАЦ надо убирать. Это, по-моему, затруднительно. Не то что это невозможно, но это требует от них особого труда и особой удачи.

- Вас в связи с этим не насторожило участие сотрудника центрального аппарата ФСБ в этих мероприятиях в Суздале?

- Насторожило, разумеется. Очевидно, что какая-то отмашка от московского начальства имелась, то есть все это сделано не в порядке совсем уже самодеятельности — попросили разрешения. Но тут ведь степень заинтересованности центрального аппарата ФСБ не надо преувеличивать. Может быть, они уговорили, чтобы к ним кто-нибудь приехал. Насколько далеко собираются идти в Москве, и что они сами там планируют, совершенно не понятно из этого участия.

Но самое главное, что решение о ликвидации РПАЦ не может быть принято в ФСБ в Москве. Оно может быть принято формально только в министерстве юстиции, а реально такое решение должно иметь более значимое основание.

Вообще тут много тонкостей, в которых мы сейчас все равно не можем разобраться, потому что не вся информация обнародована, а в том, что обнародовано, есть какие-то противоречия или кажущиеся противоречия. Но важно сейчас сказать о том, что это означает в большой политике России.

- Значит, преследования РПАЦ носят политический характер? И есть какой-то чиновник в Кремле, который «дал отмашку» на эти преследования?

- Я считаю, что такого лица нет выше, чем на уровне Владимирской области. В отношениях с центральными властями и в большинстве регионов, где есть «альтернативное» православие, власти привыкли, что да, есть официальная Московская патриархия, есть старообрядчество, состоящее из нескольких разных течений, и есть так называемое «альтернативное» православие, которое тоже состоит из разных течений. В этом нет ничего особенного и, тем более, криминального, но за этим надо немножко присматривать, конечно. И так оно и продолжается до сих пор. А власти Владимирской области все время хотели этот статус-кво нарушить. В какой-то степени им это удалось, в какой-то — нет.

Что сейчас произошло? Начальство на нервах, потому что к выборам «надо обеспечивать». А никто не знает, что именно надо обеспечивать, но все знают, что обеспечивать надо. И надо проявлять какую-то активность, заметную для обеспечения порядка. С другой стороны, несколько громких процессов, которые как бы намекают, что сейчас можно создать такую критическую массу против то ли «альтернативного» православия (это если взять то, что происходит с Церковью владыки Рафаила в Москве), то ли вообще критиков Московской патриархии, если вспомнить, что сейчас происходит в Екатеринбурге с блогером, которого посадили, а скорей всего против и тех, и других. Это, конечно, большой фронт работы. Для не самых добросовестных правоохранительных органов это повод найти себе еще какие-то финансы и так далее.

То есть сейчас происходит передел всего — денег стало меньше. И есть относительно менее защищенные слои общества, к которым можно отнести «альтернативных» православных, в какой-то мере можно отнести и других критиков. И они представляют собой такой вот интересный пласт, который, может быть, кому-то хочется разработать, чтобы на борьбе «с этими врагами», которые ничем не угрожают, можно было бы доказывать свою нужность, получать какие-то деньги, статус и так далее. Я думаю, что во многом это сейчас связано именно с этим.

- Я вижу некоторые противоречия в Ваших рассуждениях. С одной стороны, Вы продолжаете настаивать на «владимирской самодеятельности», но, с другой стороны, ставите в один ряд происходящее в ИПЦ(Р) и РПАЦ, улавливая в этом какой-то общий тренд. И признаете важность наличия сотрудника центрального аппарата ФСБ 6 сентября в Суздале.

- Я поясню. Конечно, во Владимире понимают, что локальными действиями здесь ничего не добьешься. То есть если действовать так, будто Владимирская область отделена от всей страны. Естественно, так никто не будет. Этот тренд пытается сделать вид, что он существует, то есть создать из определенных эпизодов некую критическую массу и тем самым поставить московское начальство — причем не начальство ФСБ, а федеральное начальство разных уровней — просто перед фактом. Поэтому под шумок надо создать как можно больше таких фактов, перед которыми начальство будет поставлено – в этом, мне кажется, и заключается их замысел.

- То есть Вы будете очень удивлены, если из эпизода 6 сентября вырастет долгоиграющее уголовное дело?

- Нет, долгоиграющее уголовное дело, наверное, вырастет. Уголовные дела вырастают очень легко. И они никогда не бывают недолгоиграющими. Год – это минимум для какого-нибудь уголовного дела. Речь не о том, будет или не будет уголовное дело, а о том, какие будут последствия этого уголовного дела. Будут ли там фигуранты.

- Как Вы думаете, у кого больше всего шансов стать фигурантом этого уголовного дела? Нескромно спрашивать про себя, конечно…

- Да, я думаю, что подбираются к Вам в качестве фигуранта. Очень маловероятно, что кто-то из суздальских иерархов тоже окажется фигурантом, но можете оказаться Вы. Для этого надо доказать, что Вы являетесь, во-первых, автором черновых материалов этих, что, по-моему, трудно доказать. Во-вторых, если это будет доказано, и они будут признаны экстремистскими — это еще не ближний свет, — то затем надо доказать, что у Вас был умысел на создание экстремистского материала. То есть тут тоже путь далек.

Но, судя по характеру вопросов, задававшихся 6 сентября, привязывать РПАЦ к какому-то экстремизму собираются через ролики с Вашим участием и, возможно, какую-то деятельность архиепископа Андрея (Маклакова).

- 7 сентября Славянский правовой центр в своей публикации предположил, что действительно конечная цель этих усилий — оторвать РПАЦ от информационного ресурса в лице «Портала-Credo.Ru» и Вашего покорного слуги. Вы согласны с такой точкой зрения?

- Нет, я с такой точкой зрения не очень согласен, потому что, мне кажется, что здесь идет нападение на РПАЦ. И они, конечно, хотели бы закрыть информационный ресурс, который им досаждает, но им важнее связать саму РПАЦ с экстремизмом, РПАЦ связать с информационным ресурсом. Надо сказать, что этот ресурс никак от РПАЦ не зависит, если кто забыл, то есть он является светским и ни от какой организации, включая РПАЦ, зависеть не может.

- Но они обыгрывают тему того, что Солдатов «является адептом РПАЦ»...

- Но тогда и у них, может быть, кто-то ходит в Церковь. И мы скажем, что патриархия устраивает обыски? Но мы же так не будем говорить.

- Ожидаете ли Вы какой-то опасности для себя и для приходов Архиерейского совещания РПАЦ?

- Нет, честно говоря, здесь никакой опасности нет. Здесь есть опасность косвенная, потому что одно дело юридическое развитие какого-то конкретного дела, а другое дело — и в наших условиях зачастую гораздо более важное — это развитие всякой кампанейщины. Если она будет с помощью специальных усилий — потому что само по себе это должно заглохнуть после выборов — продолжена после выборов, то тогда может возникнуть опасный тренд как было лет десять назад, что опять «альтернативное» православие будет оказываться под подозрением в своей неблагонадежности. Такой период был в середине — в начале второй половины нулевых годов.

К этому бы не хотелось возвращаться, конечно. Тогда это опасность для всех, разумеется, включая меня. Но я надеюсь, что наше общество этого не допустит. И я точно знаю, что это против интересов любых сил, структур, кроме совсем немногих, которые должны туда вовлечь почти обманным путем остальных.

Поэтому, честно говоря, сейчас я вижу, что есть достаточно здравая точка зрения на все эти вещи у федеральных властей. И вижу, что во многих субъектах Федерации, где эта проблема актуальна, тоже достаточно здравая точка зрения. Все уже хорошо всех знают давно и уже успокоились. То есть наше общество должно проскочить несколько ступенек вниз, чего, я надеюсь, не случится. А при нынешнем состоянии или даже немного худшем ничего не будет особо.

Беседовал Александр Солдатов,
«Портал-Credo.Ru» [1]