Епископ Григорий (Лурье). Кто такие 318, и с кем война. Слово в Неделю памяти святых отец Первого Вселенского собора (07/20.05.2018)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем память Первого Вселенского собора, а иное название этого праздника —память 318 отец Первого Вселенского собора. Почему и откуда 318? Обычно отцами собора называют епископов, которые участвовали в этом соборе с правом решающего голоса. Понятно, что у каждого из них еще была какая-то свита помощников, но эти помощники решающего голоса не имели. Поэтому количество отцов соборов – это количество епископов, подписавших его деяния, оно всегда точно известно, но в отношении Первого Вселенского собора это не так.

Количество и имена этих епископов известны — их там значительно меньше, менее 230, — они сохранились в списках на разных языках христианского мира. Почему же 318, если епископов там заведомо меньше? Если брать всех, кто там был с епископами, то тогда надо 230 или 220 умножить на три и на четыре, а то и на пять – это количество свиты в среднем на одного епископа. Но тогда получается слишком большое число. И вот почему все-таки 318? Что это за число?

Наше богослужение сохранило память об этом совершенно ясную: это число слуг Авраама. Это символическое число, которое отсылает нас к Ветхому Завету.

На соборе было сформулировано очень важное богословское выражение – Символ веры, в частности, где говорится о единосущии Сына и Отца. В то же время, этот Символ веры был оставлен очень скоро подавляющим большинством христиан, потому что всего через два года после этого собора император Константин изменит свое мнение и станет поддерживать ариан. И до конца своей жизни, а он проживет еще десять лет после этого, он, а затем и его дети будут поддерживать арианство.

В 360 году придет Юлиан Отступник, который вообще отменит христианство и возвратит языческую официальную религию, и это больше ударит по арианам, потому что им больше чего было терять в материальном плане. Но и по православным это тоже, конечно, ударило. Но вскоре, в 363 году, Юлиан Отступник погибает, и приходит следующий православный император Иовиан, но спустя всего 8 месяцев он умирает, и потом начинается долгое царствование Валента, который возвращается к арианству. И только потом, с Феодосием Ι, православие становится господствующей Церковью и все меняется.

Получается, что Первый Вселенский собор почти никем не поддерживался. Если мы вспоминаем разных святых этого периода, то очень мало среди них таких, как Афанасий Великий, Василий Великий, Григорий Богослов, которые очень последовательно были сторонниками Никейского собора. А вот многие, кого мы считаем святыми, например, Кирилл Иерусалимский – автор замечательных оглашений, — абсолютно все они были в общении с арианами, и они не были сторонниками никейского Символа. Может быть, они понимали все православно, но не отделялись от инославных, злославных по тем критериям, по которым предписывал это делать Никейский собор.

Тем не менее, это важно, и важность этого собора особенно видна из того символизма числа 318, которое усвоено церковным преданием этому собору — из той отсылки к Аврааму, которая шифруется этим числом. Что же там произошло?

Там попал в плен племянник – по-славянски «братанич», то есть сын брата – Авраама Лот, и Авраам со своими вооруженными слугами пустился в погоню и отбил. И что тут важного? Ну, отбил и отбил. Побил врагов, а там все время были стычки между бандитскими племенами, все крали друг у друга. Но библейский рассказа продолжает, что после этого его встретил Мелхиседек – царь Салимский, — который был священником Бога Вышняго, и который его почтил.

Мы помним, что Послание к Евреям нам объясняет, что Мелхиседек не просто образ Христа, а реальный новозаветный святой, который еще в Ветхом Завете. И здесь Авраам действует не так, как в Ветхом Завете это было бы необходимо, а более возвышенным образом – как святой Нового Завета. Потому что он приносит свои подношения тому, кто основывает новозаветное священство, – Мелхиседеку. Хотя, как объясняет автор Послания к Евреям, Левий, который находился в чреслах Авраамовых, потому что Авраам предок Левия, основателя левитского священства, вместо того, чтобы принимать жертву, как положено ветхозаветному священству, он сам их приносит – приносит дары Мелхиседеку.

Что же это означает? После чего был принят Мелхиседеком Авраам? После чего эта яркая сцена, которая ярче всех ветхозаветных сцен показывает уже реальное присутствие Нового Завета в древности еще до воплощения Христова? Почему эта сцена наступает после освобождения Авраамом Лота? Потому что она показывает, как надо относиться к вере.

Что же сделали святые отцы Первого Вселенского собора, если они повторили подвиг Авраама? Они отбили захваченного Лота. Что это означает? Они защитили веру и вступили за веру в сражение. Православие не предполагает того, что многие думают, особенно современные интеллигентные люди, – мол, «главное, что в душе, поэтому я вот буду верить правильно, а как верят другие — меня не касается». Это уже не говоря о том, что понятие «правильно» очень сильно сейчас размывается. Из непознаваемости Бога, что несомненный факт, делается абсолютно ложный еретический вывод, будто нельзя о Боге сказать, что есть правильно, а что есть неправильно.

Да, мы не можем исчерпать Бога своими представлениями, и никакая церковная догматика не исчерпывает в словах представления о Боге, но мы можем сказать, что неправильно. Мы это можем сказать, даже если мы сами этого не понимаем – а чаще всего так и бывает, — для этого у нас есть святые отцы, которые Духом Святым рассудили, что неправильно.

Поэтому одно дело, что мы не можем исчерпать познание Бога, тем  более в словах, а другое дело, что мы не можем отличить ложное от истинного. Ложное мы не только можем отличить, но и должны. Отличив, мы не должны с ним смиряться – мол, я буду думать правильно, а он пусть как хочет.

Конечно, если даже Бог смиряется с тем, что люди думают самые разные вещи, и даже допускает, чтобы люди грешили, то и нам это не остановить. Мы не можем не допускать, чтобы люди думали что-то греховное или неправильное. Но мы и не можем допустить, чтобы в Церкви люди думали вопреки церковному учению, и мы не можем оставаться в Церкви с теми, кто верует неправильно. И если обычный механизм для исправления этого не работает, то мы должны идти на большие конфликты.

Напомню, какие обычные механизмы. Во-первых, поговорить самим. Во-вторых, поговорить с привлечением более авторитетных членов церковной общины. Может быть, первое или второе поможет. Если ничего не поможет, то есть порядок церковного суда – довольно формализованные процедуры, чтобы предоставить все документы, доказательства, чтобы не было никакой пристрастности. Это обязаны организовывать архиереи. Если они это сделают – то хорошо, тогда Церковь так или иначе очистится. Или заблуждающиеся придут к покаянию, или будут отторгнуты.

Если архиереи этого не хотят делать, то тогда вопрос становится другой: что делать с такими архиереями? Потому что архиереи, которые не хотят защищать православие, конечно, сами не православные. Да, они могут не исповедовать веры конкретно этой ереси конкретного этого еретика, но нам это уже неважно – важно, что православие они уже не исповедают. Поэтому они на самом деле не архиереи, а если мы с ними будем продолжать общение, то мы сами уже тогда не православные. Потому что, положим, все в нашем приходе верят правильно, а архиерей, который здесь никогда не бывает, верит, не знаю как, и меня это не касается, – так православный человек не скажет. А если он так скажет, то его вера уже в любом случае Бога не касается – он сам отторгся.

Поэтому приходится заниматься вот такими неудобными вещами, как во времена Первого Вселенского собора, приходится идти на какие-то неизбежные конфликты и ссоры, но правда должна выясняться. Потом может оказаться, что ты окажешься в меньшинстве – периодически православие и оказывалось в меньшинстве, как и произошло после Первого Вселенского собора. Сначала православные были в большинстве, но вскоре в жизни все переменилось.

И вот ничего в этом страшного нет, тем более в наше время, когда христиане серьезно относятся к своей вере, а не просто к чему-то народному – они точно в меньшинстве, потому что ни в какого Бога все остальные всерьез не верят. Таких людей, которые хоть как-то во что-то верят, пусть очень неправильно — их вообще мало. Поэтому не надо стараться подстраиваться под всех окружающих людей, которые, может быть, очень хорошие люди, но православно они не верят.

Может быть, некоторые очень огорчаются еще тем, что подавляющее число людей – 99% и больше – не являются православными, особенно, если смотреть с точки зрения истинного православия. И как же вот я буду жить среди них? Они вроде бы веселые, много хорошего делают, на что-то надеются, а потом получается, что все это зря. Может быть даже, что все они идут в погибель.

Вот это учение, которое среди православных можно встретить нередко. Но надо понимать, что оно неправославно само по себе, и не только потому, что у нас нет критериев, когда человек идет в погибель, а когда спасается – это Суд Божий. Но важно понимать, что православная Церковь не держится такого учения, будто те, кто к ней никогда не принадлежал на земле, обязательно все погибают.

Более того: православная Церковь знает, и в житиях святых есть примеры, в том числе очень авторитетные, а из самых авторитетных можно, наверное, назвать Мученичество Перпетуи и Фелицитаты, которое является подлинным документом своего времени, III века, — где в раю оказываются люди, которые совсем не принадлежали к Церкви при жизни. То есть такое возможно.

Поэтому мы никак не можем считать, как считал почитаемый на Западе богослов Августин, будто все люди обречены на то, чтобы попасть в ад, и что надо их крестить, особенно младенцев, чтобы от ада их спасти. Нет, мы не считаем, что люди рождаются обреченными к аду. Поэтому мы, кстати, не считаем, что обязательно надо крестить младенцев – много святых отцов крестилось отнюдь не в младенческом возрасте.

В то же время у нас есть другое об этом учение, которое многократно повторяется разными святыми отцами собора с самых ранних пор. Оно содержится, собственно, уже в Евангелии: вы — соль мира. Макарий Египетский говорит, что соль нужна как консервант – в древности это был единственный консервант вообще. Если мясо хранить без соли, то оно начинает гнить, в нем заводятся черви. Если его хранить с солью, то тогда оно сохранит свои питательные свойства.

И вот для того, чтобы сохранялся мир – ему нужна соль. Вот этой солью являются христиане. Поэтому мы можем сказать, что спасаются и те, кто не принадлежал при жизни к Церкви – они спасаются через христиан. А Церковь существует через христиан. Тело Христово, которым является Церковь – это продолжение воплощения Божия также и в христианах.

Некоторые в ответ спросят, а зачем тогда быть христианами, если можно спасаться «и так»? Но тут ответ очень простой и не требующий запугивания адом всех и вся. Попадание в ад — это отвержение Бога. Если Бог в земной жизни тебе не открылся — по крайней мере, не открылся так, чтобы у тебя появилась возможность стать христианином, — то и спроса с тебя не будет. Это объясняет апостол Павел, когда говорит о том, как судятся язычники, не имеющие Закона. Но если открылся, а ты отверг — то ты отверг. Ты сделал свой выбор, и в загробной жизни он не изменится, — если только ты сам не успеешь его изменить еще в течение жизни земной.

Поэтому не будем смущаться, что христиан по-настоящему всегда было мало, и дальше их больше не будет, а скорее будет меньше; не будем смотреть на людей вокруг как на каких-то живых мертвецов, которые уже умерли, но сами этого не понимают, — а, вместо этого, нам про себя надо думать, как бы самому в этом не оказаться. Будем сохранять вот такое веселое и боевое настроение; и особенно для этого будем подражать Аврааму, который освободил Лота. Не будем давать захватывать наших родственников (в духовном смысле) всяким еретикам.

Аминь.

епископ Григорий