© 2006 - 2017 «Из глубины воззвах к тебе» | редактор сайта – епископ Игнатий (Душеин)
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Сегодня мы совершаем память всех святых в земле Российской просиявших. Так называется праздник, который был установлен поместным собором в начале 1918 года, и с самого начала это название не было точным, и не предполагалось, что оно будет точным. Потому что сегодня празднуются не только те святые, которые были в стране Российской, в границах дореволюционной Российской империи, но и тогда уже праздновались святые, которые просияли в Китае — это яркий и важный элемент службы, который был составлен еще тогда, — а также и в Америке, которая не принадлежала Российской империи. Аляска принадлежала, но святые просияли не только там. Все эти святые сегодня празднуются.
Получается, что это святые, которые принадлежали Российской Церкви. Можно тогда сказать, что сегодня празднуется память святых, которые просияли в Российской Церкви. И опять это будет неправильно, и так никто даже и не говорит, потому что сегодня также вспоминаются память святых других Церквей, не российских, которые были на территории Российской империи – прежде всего Армянской и Грузинской, потому что сегодня святые и этих Церквей празднуются в Российской Церкви.
Еще часто говорится, что они «рода нашего», то есть тоже русские люди, но далеко не все из них были русские по крови. Например, китайцы точно не были, а также грузины и армяне. Получается, что сегодня празднуются все те святые, которые в Российской Церкви просияли за всю ее историю совершенно независимо от географии, а, с другой стороны, – зависимо от географии, на территории исторического нашего государства в пору его самого большого территориального расширения. Как бы то ни было, интуитивно понятно, чем это все объединяется.
Очень важно понимать, что же это у нас были за святые, есть ли у них какая-то особенность по отношению к остальным святым. Понятно, что в главном вся святые одинаковы. И то, ради чего мы почитаем святых каких бы то ни было, какого бы то ни было народа или местности, – это всегда одно и то же. Но все же есть некоторое различие, которое нам тоже полезно знать, потому что это помогает нам узнать, что же такое христианство.
В жизни каждого человека христианство проявляется как-то не так, как должно проявиться, нежели в жизни другого человека, тем более в жизни людей разных эпох и разных культур. Но для того, чтобы увидеть единое, надо понимать разнообразие. И вот что же такое специфическое было у этих святых?
На это тоже нельзя ответить одним словом, потому что понятно, что Грузия или Армения – это совершенно другие области и совершенно другие истории. Но можно взять хотя бы тех святых, которые принадлежали к Киевской митрополии, которая первоначально была Российской Церковью, которая до XVII–XVIII веков никогда не принадлежала целиком ни одному государству. Что же это за святые, что тут общего?
Конечно, если оглянуться в историю Русской Церкви, то мы сразу встречаемся с великим сонмом новомучеников и исповедников Российских. Но мы имеем другие случаи о них поговорить, потому что есть особые праздники в их честь. Это высшее и главное сегодня, что принесла Российская Церквь. Больше святых, чем новомучеников и исповедников Российских, не было за всю историю Российской Церкви, потому что никогда не было таких гонений.
Но для того, чтобы появились эти новомученики и исповедники Российские в таком количестве, нужна была церковная традиция. Это означает, что была уже традиция святости. И вот кто же были русские святые? Можно сказать, что особенно выделялись две категории, но это не значит, что все ими исчерпывалось, просто это были самые главные.
Это подвижническое монашество и епископы, которые стремились к церковной пользе. Большинство епископов в любой стране, везде и всегда, стремятся не к церковной пользе, а к собственной спокойной жизни и к своей сословной выгоде. Хорошо, если они при этом еще не впадают в ересь и раскол.
В целом епископы – эта та категория православных христиан, которая менее всего может спастись. Если Иоанн Златоуст говорит, что не многие священники спасаются, потому что с них большой спрос, то тем более это нужно повторить относительно епископов. Из них, наверное, вообще почти никто не спасается. Но, тем не менее, и среди епископов были святые.
Конечно, зачастую епископы просто прославляют своих собратьев по корпорации или по политическим мотивам – тех епископов, которые наиболее хорошо угождали политикам. Например, если уж говорить об истории Российской Церкви, то таким был, по всей видимости, культ митрополита Ионы, которого при жизни совершенно никто не думал прославлять, он был абсолютным «флюгером» — поворачивался куда угодно, принимал, в том числе, даже унию и был в полном общении с униатами. Но потом, когда понадобилась идеология московской самостоятельности, а он к тому времени уже умер, то его стали срочно прославлять во святых. Вот такие случаи бывали.
Но все-таки даже среди епископов были настоящие святые. Совершенно очевидный пример из этой же эпохи, только на сто лет позднее – митрополит Филипп. Конечно, те святые, которые жили в тяжелые времена, и при этом им приходилось быть епископами, они шли на какие-то принципы, очень рисковали своей жизнью. Митрополит Филипп был низведен с престола — причем, его сводил не царь, а собратья архиереи, — и позже вообще убит. Это пример православного епископа и настоящего святого, который в земле Российской просиял.
Конечно, не все святые епископы заканчивали свою жизнь так, но у всех жизнь была тяжелая и весьма конфликтная. И в целом жизнь епископов, которые с властями как-то взаимодействуют, тяжела, но еще тяжелее, если эти власти православные, потому что они действительно имеют определенные права вмешиваться в церковную жизнь, которые предусмотрены канонами – я говорю про православные власти, а не про власти светского государства, — но тем труднее было заставить эти власти оставаться в тех рамках, которые дозволяются канонами. Потому что если что-то дозволено, то есть очень большой соблазн, — а тем более, если есть физическая возможность, — это несколько расширить.
Поэтому всем епископам православных стран было тяжело. Но если в Византии существовала симфония в настоящем смысле этого слова, который был введен в VI веке в новеллах – так называются императорские законы — императора Юстиниана, то на Руси это формально признавалось, все было переписано в кодексах права, но в действительности этого совершенно не было.
В России все время, за редчайшими исключениями, мирские правители занимались какими-нибудь безобразиями в отношении Церкви, и Церковь все время проседала. Был, правда, один яркий пример, когда попытались сделать наоборот, но стало еще хуже – я имею в виду, конечно, Никона. После этого петровские реформы служили уже, скорее, оздоровлением Церкви, которую уже по-другому, видимо, было не оздоровить. Это вот одна категория святых.
А другая категория, без которой бы не было и той, о которой я сказал – это хорошее монашество. Конечно, все хорошие епископы были из хорошего монашества, поэтому это и является главным. Где нет монашества – там нет Церкви. Это совершенно легко можно увидеть современному миру, по истории это тоже заметно. А где есть монашество, там и Церковь есть, уж какая-нибудь.
В русских княжествах и потом в русских государствах, из которых в определенный период было два самых больших – Великое княжество Литовское и Московия, — были церковные структуры, была российская Церковь, а в ней всюду было монашество. Иногда ему было лучше, иногда хуже, но, конечно, то, что происходило с монашеством, в концентрированном виде выражает то, что происходило вообще с Церковью.
И мы должны помнить, что главное не только для русской традиции, но и для всего Православия во всем мире – традиция наших нестяжателей, или заволжских старцев, как их еще называли, хотя они, конечно, не все жили в Заволжье. Просто после самого большого противостояния в XVI веке представителями нестяжателей были те монахи, которые жили в Заволжье – это территория современной Вологодской области.
Они понимали, что для того, чтобы русское монашество не погибло, нужно идти на некоторые резкие перемены, прекрасно понимая, что раньше такого не было, церковное право этого не требует – запретить монастырям иметь какую-либо собственность. Не только рабов, а и любую недвижимость, которая служит для извлечения прибыли, чтобы не было никаких богатств, никакого бизнеса.
Оппоненты им отвечали, что церковное право это не возбраняет, что византийские святые так делали. Нестяжатели соглашались, что святые, действительно, так делали, но им это не мешало – они владели бесстрастно, а вот вы будете владеть совсем не так, как они, у вас все будет плохо. Те отвечали, что мы все равно ведь остаемся такими же бедными, неимущими, у нас все принадлежит монастырям. Но дело в том, что когда все принадлежит монастырям, то все развивается только в одном направлении, и надо специально что-то делать, чтобы этого не происходило. В Византии это делали, а на Руси не получилось. Развивается такая коллективная гордость, и от принадлежности к корпорации люди начинают очень сильно зазнаваться. Корпорация становится очень сильной и наглой в мирском смысле по отношению к людям, а, с другой стороны, – сильно зависимой от государства, весьма сервильной.
Вот это то расслоение, которое мы получили еще в середине XVI века. Сейчас зачастую можно прочитать, что нестяжатели и их оппоненты иосифляне примирились тогда, нашли компромисс. Никакого компромисса никто не нашел. Были некие идеологи, типа митрополита Макария, которые придумывали этот компромисс и хотели навязать, но это все был несколько смягченный вариант иосифлянства, и компромисс не получился.
Потом компромисс нашел Петр Ι, который вообще всех церковников очень сильно задвинул, и Екатерина ΙΙ продолжила эти реформы. Видимо, это было единственное, что оставалось с ними сделать. Благодаря этому опять стало возрождаться монашество, которое ни на что мирское не претендует – это ΧVIII–XIX века, — и ориентируется на нестяжателей Нила Сорского и его традицию.
И уже благодаря этому Русская Церковь в начале ХХ века была сильной именно в духовном смысле. Не настолько сильной, чтобы повлиять на народ в целом, потому что иначе не было бы революции и такого массового безбожия, которое единственно и позволило большевикам прийти к власти. Ведь большевики обманули народ не тем, что показали ему какие-то духовные перспективы, а они пообещали землю. А народ ради земли побежал продавать и Бога, и своих собственных родителей.
Конечно, по сути все уже были безбожниками, и поэтому говорить, что у Церкви был большой авторитет в начале ХХ века, нельзя. Авторитет был маленький, но сама Церковь уже была сильной. Это были не какие-то одиночки, у которых была Церковь, хотя и это уже было бы прекрасно, а были целые монашеские объединения и группы мирян, которые смотрели на настоящие образцы христианства. Именно эти люди и стали новомучениками и исповедниками Российскими.
Конечно, в тех условиях, которые сложились после 1917-го года, ничего больше не оставалось, как принимать мученичество и исповедничество, что они и сделали. И та Церковь, которая от них осталась на земле, сохранилась, конечно, в основном в подполье на территории Советского Союза и отчасти в эмиграции.
И если мы сейчас хотим быть в Православии, живя в наших краях, а не где-то еще, то, конечно, мы должны становиться их наследниками. Я бы даже сказал, что подвиг их значителен для Православия в целом, и если бы мы жили в какой угодно стране, принадлежали к какому угодно народу и были бы православными, то мы все равно должны стремиться быть их наследниками.
Аминь.
епископ Григорий
Ссылки:
[1] http://www.izglubinki.ru/propovedi/propovedi-episkopa-grigoriya