Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем праздник Пятидесятницы, и поскольку это один из самых главных праздников в Церкви вообще, то в нем очень много разных смыслов. За один раз надо сказать хотя бы о чем-нибудь одном, но и это как следует сказать нельзя, поэтому можно только в общих чертах.

Приходится что-то выбрать из многого, что празднуется в этот день, и о чем в виде конспекта мы слышали в сегодняшнем богослужении – там сказано обо всем, но поэтическим языком, кратко и во многом даже намеками. А если без намеков, то можно сказать вот о чем, например.

Сам образ Пятидесятницы — это когда Дух Святый сходит и дает апостолам возможность проповедовать, укрепляет их на проповедь, после этого они уже не должны сидеть в Иерусалиме и чего-то ждать, а облекаются силою свыше и получают разные языки. Они получают возможность преодолевать барьеры, созданные различием языков, которые в свое время были созданы при Вавилонском столпотворении.

Пятидесятница – это Вавилонское столпотворение наоборот. Тогда люди в своей гордыне были едиными, и это привело к тому, что единство распалось. То есть у них не только не получилось так достигнуть Бога, но они потеряли контакт друг с другом. После этого у них возникло разобщение, которое выразилось в различии языков.

Здесь все происходит наоборот. То разобщение, которое было в различии языков, оно не исчезает, но преодолевается – мы можем говорить с другими людьми, несмотря на то, что языки у нас с ними разные. О чем это говорит в духовном смысле? Эти события символические, и поэтому обязательно имеют духовный смысл, который и является главным. В чем же состоит этот смысл?

В том, что когда мы объединяемся сами между собой, то какой-то временный эффект это приносит. Нам может показаться, что это хорошо и полезно – мы становимся более эффективны. Для каких-то кратковременных целей это так и есть. Но в целом это ведет к чему-то противоположному – а именно к тому, что люди между собой разобщаются, конкурируют, ссорятся и, можно сказать в разных смыслах этого слова, воюют.

А в Церкви  иначе, Церковь всех объединяет. Но как она их объединяет? Не так, что создаются кружки по интересам, и, как это часто бывает — якобы это средство церковной проповеди, хотя это средство, в лучшем случае, психотерапии, — создаются какие-то клубы взаимопомощи, психологической и материальной поддержки и так далее. Таким образом люди думают создавать церковное единство, но оно от этого не создается.

Вот жизнь в эмиграции разных диаспор это показывает. Если удается создать единство, то это просто русский клуб, средство взаимодействия, а церковь – среда для взаимодействия людей. Но Церковь таким образом не создается. Люди в этих общинах ведут себя не как Церковь. Начиная с того, что у членов просто нет должного интереса к таинствам,  и продолжая тем, что им совершенно неинтересна догматика, они легко переходят из одних конфессий в другие. Вот так Зарубежная Церковь бесславно закончила свой путь.

Вот поэтому и нам в приходской жизни не надо стремиться искусственно, с точки зрения духовной жизни, объединяться на каких-то человеческих делах или интересах. Конечно, если возникают эти дела сами собой, а они, конечно же, возникают – если не у всех, то у многих, — то какая-то степень объединения появляется. И хорошо, пусть она будет. Но специально стремиться к тому, чтобы ее появлялось побольше, а тем более устраивать на этом какие-то церковные структуры – это невозможно.

Но если мы объединяемся внутри Церкви, с Богом объединяемся, то тогда происходит другое объединение, которое неожиданным способом дает себя знать внешним образом, а если даже не дает или не всегда дает, то это проявление, собственно, неважно. Важно, чтобы оно было на самом деле. Это то, что является объединением в таинствах и в молитвах – более или менее сознательных молитвах, в которых мы участвуем, которые мы приносим не только за себя, но и друг за друга, даже если не всегда называем друг друга по именам в своих молитвах. Мы все равно когда молимся, имеем это в виду.

Так же, когда мы молимся «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго», то о чем мы молимся? Мы молимся обо всем. Уже столько написано и сказано совершенно справедливо, что эта молитва включает в себя все вообще, о чем только можно помолиться. И вот надо понимать, что эта молитва включает, в том числе, и молитву за всех других людей.

Конечно, в церковной молитве принято молиться по именам, и это тоже имеет свой положительный смысл, но так помолиться не всегда возможно, а просто молиться, иметь память Божию – возможно. Если мы находимся в Церкви, то память Божия у нас касается и всех других людей, которые пребывают в Церкви, а также и других людей, которые в Церкви не пребывают, но по каким-то причинам они находятся в нашей зоне ответственности.

Я не буду перечислять, потому что причины эти довольно очевидны – по крайней мере, некоторые из них, и каждый сам понимает, — что мы молимся за людей, которые в Церкви, и которые не в Церкви; с которыми мы лично знакомы, и с которыми мы лично не знакомы; о которых что-то знаем, и о которых ничего не знаем. Вот это единство, которое мы сами не можем сфантазировать, сами не можем сконструировать, сами не можем построить, и оно нам дается само по себе в Церкви.

Не надо его разменивать на какие-то клубы. На то, чтобы заниматься каким-нибудь совместным активизмом. Опыт показывает, что когда люди молились вместе, а потом начинают заниматься какими-то просто бытовыми делами, и особенно если это дела не какие-то необходимые и тяжелые, а именно развлекательного характера, особенно это касается застолий, то они помогают друг другу не в том, чтобы разрешать каике-то духовные проблемы, а в том, чтобы болтать языком, сплетничать, совершать какие-то грехи, которые они сами по себе, может быть, даже и не совершали бы в такой степени или вообще.

Поэтому надо бытового общения поменьше, а общения духовного побольше, и общения по делам ровно столько, сколько надо. Дела должны быть практические – например, красить забор (но нам не надо красить забор – это я условный пример привел). Это нас всегда должно поддерживать и давать уверенность, что если мы с Богом, то мы со всеми, с кем нам нужно быть, с кем мы на самом деле хотим быть.

Аминь.

епископ Григорий