Почему первая неделя (первое воскресенье) Великого поста посвящена торжеству православия – событию, связанному не с аскезой, не с молитвой, не с деланием заповедей, приличествующих времени Поста, а с борьбой за православную веру?
Есть предпосылки исторические – 843 год – окончательное преодоление иконоборческой ереси при царице Феодоре и ее сыне Михаиле.
Но кроме этого, конечно, подчеркивается важность догматического содержания нашей веры и его исповедания.
В псевдоцерковной среде слово догмат давно стало почти неприличным. О догматах и канонах говорят исключительно с издевкой, желая доказать чью-то узость, тупость или неадекватность. Давно уже модно верить в то, что догматическое содержание веры не принципиально, главное «чтобы человек был хороший». Обязательно скажут, что главное «не есть ближних», благотворительностью заниматься, ну и, конечно, любовь… Да, скажут именно про любовь, что вот, мол, она только и нужна, а остальное не суть важно. Ну и намекнут, что те, кто «так цепляется» за догматы и каноны, похожи на фарисея – он еще тот был ортодокс.
Все это красиво, конечно. Но если обратиться к святым, то там мы увидим другое. А нам вообще интересны именно святые и их опыт.
Мы не найдем ни одного святого, который бы в своей жизни так или иначе не боролся за православие. Если какой святой и не был лично исповедником, то обязательно, так или иначе, отозвался на эту тему. И кого из них ни возьмем – от самых древних – апостола Павла, епископа-мученика Игнатия Богоносца или отшельника Антония Великого и до недавних – Игнатия Брянчанинова, Иоанна Кронштадтского или уж почти нашего современника митрополита Филарета Вознесенского, все они так или иначе учили о необходимости неповрежденной православной веры и о пагубности ересей. То же мы прочитаем и в канонических правилах, которые, можно сказать, есть концентрированный опыт жизни Церкви.
Почему так важно верить правильно? Почему готовы были до крови противиться Афанасий и Василий арианам, Максим – монофелитам, Иоанн Дамаскин и Феодор Студит – иконоборцам, Григорий Палама – варлаамитам, Марк Эфесский – униатам, Антоний Булатович – имяборцам?
Потому что православное учение – это не набор благочестивых мыслей, изреченных очень хорошими людьми, а откровение Бога. Это выраженная человеческими словами Божественная реальность.
Тот, кто отказывается от православного богооткровенного учения, погружается в мир иллюзий, фантазий, виртуальных образов. Иначе – в мир лжи. А там заправляют известные существа – духи лжи. И их общество может стать вечным пристанищем еретика, если он не оставит своего ложного мудрования и не войдет в область Истины.
Церковь – не то, что мы создаем, ее вообще не люди создали и не человеческими силами она держится, хотя, конечно, люди в этом участвуют. Церковь – это реальность, которая есть независимо от нашего желания, знания и веры в нее. Она есть Христос – Бог вочеловечившийся, простерший Свое Тело на род человеческий. Мы можем войти, приобщиться этому Телу, а можем не войти. Если не войдем, то Церковь от этого никуда не денется.
Входят в Церковь (при наличии еще некоторых условий) те люди и те общины, которые содержат правое исповедание. Правое исповедание и есть те самые границы Церкви, о которых столько споров.
Сегодня мы будем провозглашать анафемы. Для чего? Мы обычно говорим в храме о том, во что мы верим. А сегодня назовем то, во что мы категорически не верим. Мы очертим круг известных исторических заблуждений, ересей, и заявим, что мы к ним не имеем отношения, ибо не имеет к ним отношения Церковь, устами святых эти анафемы сформулировавшая.
С одной стороны, анафема – это констатация факта, что то или иное мнение не является учением Церкви, а упорствующие в нем – ее членами. «Мы провозглашаем клятвы, которые еретики сами наложили на себя», – эта мысль неоднократно встречается в чинопоследовании, которое мы сейчас совершим. С другой стороны, анафема – фильтр для дыхания, который отсеивает гибельные вирусы и не пускает их в церковный организм. Лучше знать их поименно, чтобы не заразиться.
Мы никому не желаем зла. Как и Господь, мы желаем всем спастись и в разум истины прийти. Но было бы с нашей стороны ложью и злом скрывать истину. Говорить заблуждающимся, что в их заблуждении нет ничего страшного, что неправильность их веры никак не влияет на их перспективы в вечности. Это бы было соучастие в сатанинском обмане. Надо честно сказать о своей вере.