Неделя о расслабленном – повествование еще об одной добродетели, которой у нас так недостает. О важнейшей нашей проблеме. О цельности произволения. Точнее – об отсутствии у нас этой цельности.

Господь подходит к паралитику, и спрашивает его: «хочеши ли здрав быти»? Кажется, что может быть неуместнее такого вопроса? Человек 38 лет лежит у спасительного источника, и не уползает от него, чает движения воды. Однако, как говорят сейчас, не все так однозначно.

Когда мы просим Бога о чем-то, даже не о внешних делах – об этом речи нет, а именно просим о полезных вещах: о том, чтобы Он нас избавил от каких-то страстей, от грехов, совсем не факт, что мы этого действительно хотим.

Точнее мы этого хотим, но чем именно? Помните, как Господь произносит заповедь о любви к Богу? «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим». Мы, оказывается, можем даже Бога любить разными силами своей души. То есть, чем-то любить, а чем-то – не любить, а любить что-то другое. Так же и хотеть мы можем разными силами своего естества.

 Хотеть рассудком, это одно, а хотеть умом, в смысле – сердцем – совсем другое. Мы можем рассудочно понимать, что нам нужно вот то и это, и хотеть этого. А вот сердце наше может быть привязано совсем к другому. Так чего же мы хотим на самом деле?

Например, мы молимся: «даруй мне зреть мои согрешения и не осуждать брата моего»! А может для нашего сердечка нет ничего слаще и вожделенней чем осуждать? Может ему только в таком состоянии осуждения и комфортно? Это легко понять – осуждая других человек на это время ощущает себя почти идеалом.

Есть люди, и их много, которые без унижения других не чувствуют себя нормально. А есть такие, но их меньше, которым плохо без унижения себя. А есть те, которых ломает, когда на них не обращают внимания. Поэтому, если нет хорошего повода обратить на себя внимание, они находят плохой. А есть те, которые наоборот: мечтают, чтобы их вообще никто не замечал.

У каждого свои условия внутреннего психологического комфорта, и далеко не всегда сам человек это за собой осознает. А если и осознает, и даже просит Бога о помощи, то это совсем не значит, что человек всерьез хочет меняться. Меняться – всегда больно и дискомфортно. Ведь в чем-то ожить для Бога – это значит в чем-то умереть для мира. Так хочет ли человек на самом деле «здрав быти»?

Говорят иногда: «сердцу не прикажешь». Это – именно такой случай. Ты можешь сколько угодно понимать, что это не полезно, а сердцу плевать на твое понимание. Оно хочет своего.

«Бедный я человек» - восклицал по этому поводу ап. Павел: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю».

Парадокс: то же самое сердце, которое любит грех, может о грехах сокрушаться, при этом и дальше продолжать этот грех любить.

Святой Андрей Критский говорит по этому поводу, что он плачет над своей душой, как Марфа и Мария над Лазарем. Кто это такие Марфа, Мария и Лазарь в символическом ряду святого Андрея?

 По жизни они – сестры и брат, почти единое целое, самые близкие друг другу люди. То есть, по Св. Андрею, живая часть души, которая хочет спасаться, плачет над мертвой, или парализованной, расслабленной – той, которая не хочет. И так будет пока не придет Господь воскресить умершего Лазаря, или исцелить расслабленного паралитика.

Поэтому и спрашивает Господь: «хочешь ли здрав быти»? Хотя бы какой-то частью души, хотя бы на уровне рассудочного произволения? Ты просишь тебя спасти, а ты точно ли этого хочешь? Ты готов к этому? Ты разобрался сам в себе? Ты понимаешь, что будет больно? Ты завтра не передумаешь?

Расслабленный лежал у купели Силоамской, рядом с целительной водой. Мы стоим в храме, внутренне расслабленные, рядом с потоком целительной Благодати, но она утекает мимо нас. И так будет, пока мы не решимся и не захотим быть здравыми всем сердцем, и всею душою, и всею крепостию, и всем разумением.