Неделя всех святых завершает праздник Пятидесятницы и весь цикл наших богослужений, связанных с Великим Постом и Пасхой. Все логично: ведь конечный итог всего, что сделал Господь – спасение людей. А какое бывает спасение кроме святости?

Мы все хотим спастись, а значит – стать святыми, потому что никакого другого спасения церковь не знает. У нас в головах сидит несколько иная картина: есть некие конкретные грешники (это не мы, конечно), есть святые – это те, кого на иконах изображают, и есть мы – где-то посередине. Так нам представляется. Но…

В описании Господом Страшного Суда, мы видим только два стада – овец и козлищ, праведников и грешников, тех кто принял Бога, и кто Его отверг, святых и не святых. Это то, к чему придет все человечество в свое время. В конце концов все люди разделятся на две группы. Так что у нас выбор небольшой: или становиться святыми, или оказаться в числе козлищ.

А с чего начинается святость? Где самое-самое начало обращения к Богу? Бытует мнение, что человек обращается к Богу, когда его постигнет какая-то экстремальная ситуация.  Да, такое бывает. Это называется гром грянул – мужик перекрестился. А не гремит – так и креститься не за чем. Но у таких обращений в веру есть и обратная закономерность: пока ситуация сложная, человек к Богу обращается, а как полегчало – так и перестал.

Правильное же начало таково: все начинается не с проблем, а с интереса. Человеку становиться интересно слышать о Боге, ему интересно читать о святых, его увлекает и захватывает эта тема. Он начинает сам обращаться к Богу – напрямую, а не через посредников, и замечает, что ему радостно об этом думать, а все остальное вызывает какую-то тоску несусветную. Все остальное кажется таким скучным и неинтересным…

Наверное, многие замечали, что есть люди, которым духовные вопросы вообще не интересны. Хорошие люди. Всегда помогут, всегда доброжелательны, общительны, коммуникабельны. Но говорить с ними можно на любые темы, кроме духовных. А эта сфера у них вообще отсутствует, как будто ампутировали какой-то орган.

А бывают люди, которые, наоборот. Они, конечно, могут и на всякие житейские темы говорить, но чувствуется, что это у них вынужденное. А главное для них – другое. При этом они могут быть не легки в общении, невротичными, или наоборот эмоционально отчужденными и т.д.

Как такое получается – для меня загадка. Кто и как определил у тех и у других, что будет им интересно в жизни? Сам человек? Не знаю. Может это и есть те таланты, которые даны каждому – кому пять, кому два, а кому один. Но совершенно точно: не может быть святости без интереса. Ей просто не откуда будет взяться.

А что потом, за интересом? А потом выбор, точнее много выборов. Ведь этот интерес как семя в тернии, или на камне, или при дороге: может быть, и похищен, и забит сорняками, и задохнуться от безводия. Наш выбор в том, чтобы не дать этому произойти. Разрыхлить камни в сердце, повыдирать сорняки в душе, оградить ум от всяких непрошенных посетителей.

Вся жизнь – сплошные выборы и усилия. При благополучном исходе – достижение Самого Бога. Но не надо думать, что это мы нашли Его. Это Он нас находит, а мы – только отзываемся. Вот как этот поиск описывает Священное Писание:

«Премудрость (т.е. Сам Бог) светла и неувядающа, и легко созерцается любящими ее, и обретается ищущими ее; она даже упреждает желающих познать ее. С раннего утра ищущий ее не утомится, ибо найдет ее сидящею у дверей своих. Помышлять о ней есть уже совершенство разума, и бодрствующий ради нее скоро освободится от забот, ибо она сама обходит и ищет достойных ее, и благосклонно является им на путях, и при всякой мысли встречается с ними».

Всякая наша мысль о Боге – это не просто мысль о Боге, а встреча с Богом. Всякая молитва, мысленное обращение к Нему – это уже Его присутствие. Господь не на Небесах далеких, а у нас внутри, только завален всяким хламом. Нужно расчистить себя, и сделать обращение к Нему постоянным, тогда мы дополним число празднуемых сегодня святых.